– Тута я, барин, – пробормотал мужик, останавливаясь перед мальчиком и опуская голову.
– Ну, что же ты, Прошка, не молишься? – усмехнулся Виктор. – А ну на колени, сукин сын, быстро! – рявкнул Виктор. И мужик как подкошенный бухнулся коленями в землю.
– Прости, барин, бес попутал! – сложив руки, заголосил мужик, роняя лоб в землю.
– Ты не мне молись, бражник. Ты ему молись, – Виктор пнул мужика в бок. – Это он для тебя нынче Бог и Царь. Это ему ты заложил как свою жизнь, так и жизнь семьи. Семья у тебя есть? – Виктор поднял глаза на толпу.
– Есть барин, есть, – к нему приблизилась худенькая, затурканная жизнью и пьяницей мужем женщина. За её юбку цеплялись двое малышей. Третий, побольше шёл позади.
– Ага, значит, пропил, скотина, семью, – Виктор опять стукнул мужика в бок и потряс книгой. – Ты вовек не рассчитаешься с этими долгами, бражник.
– Гришка Щербатый? – посмотрел в запись Виктор. Из толпы вытолкнули здорового мужика в одних подштанниках. Косясь на мальчика, он приблизился.
– Я – Гришка, – опустил голову мужик. – Я больше не буду, ей Богу, – перекрестился мужик.
– Брешет, харя, брешет! – из толпы вылетела растрёпанная баба и набросилась с кулаками на Гришку. – Прибейте и его, барин, к кресту. Не нужен он больше в этой жизни. Всё пропил, окаянный, – уронив лицо в ладони, баба горько зарыдала. – Дети по миру ходят за кусок хлеба. А он работать не хочет, только пьёт.
– Ну, что стоишь, на колени, бражник, – сдвинул брови мальчик. Дёрнувшись, мужик побледнел и упал на колени.
– Прости, барин, – зашептал он побелевшими губами.
– Это у Бога будешь просить, – усмехнулся мальчик и снова открыл книгу.
– Петро Гнутый? – из толпы вылетел подтолкнутый в спину молодой парень с рыжими вихрами.
– Меня обманули, барин, обманули, – завопил он. – Я не брал в долг, не брал.
– Как же так, рыжего, и обманули? – прищурился мальчик. – Не может такого быть.
– Он напоил меня, а утром сказал, что я должен, – опустил голову парень.
– Значит, пил всё-таки?
– Пил, барин, пил, – кивнул рыжий, – каюсь, один раз.
– Да врёт он, барин, врёт, – выкрикнули из толпы. – Он сам ещё других сманивал в кабак.
– Так ты ещё и посредник у нас? – нахмурился Виктор, – тогда вдвойне молись, – он кивнул на стоящих на коленях мужиков, и рыжий обречённо упал рядом.
– Я что-то слов молитвы вашей не слышу? – глянул на них грозно мальчик и чуть сжал пальцы левой руки. Схватившись за головы, пьяницы стали бить неистовые поклоны.
В течение следующего получаса Виктор вызвал из толпы еще десятка полтора должников и, поставив на колени, заставил молиться распятому кабатчику. Пока те молились, их жёны громили, по разрешению мальчика, кабак. На улицу полетели жбаны и бочки. Из них потекли зловонные лужи сивухи. Ошарашенная происходящим толпа только крестилась и ахала. Разгромив кабак, распалённые женщины принялись изливать свою ярость на мужьях. Виктор не мешал, отойдя в сторону. Через несколько минут у берёзы корчились избитые пьяницы. Устав, женщины отошли в сторону.
– Ну что, селяне, есть у кого ещё желание пить это? – Виктор кивнул на лужи самогона. Толпа загудела.
– Надо кабак сжечь, – выкрикнул кто-то. – Тогда пить негде будет.
– Надо, так сжигайте, – мальчик пожал плечами. – Можете и его туда положить, – кивнул он на очнувшегося кабатчика. Увидев своё положение и разгром своего заведения, мужик лишь кусал губы, а, услышав новое предложение, побелел.
