Морена стояла, привалившись к косяку и скрестив руки на груди. В густом полумраке кабинета она казалась призраком. Призраком в белой мужской рубашке...
И долго она тут торчит?
– Не спится? – Слава старался придать тону нарочитую небрежность.
– Постель жёсткая. – Барменша сморщила носик и двинулась к нему. – Всё тело теперь в синяках.
Первым позывом было вызвать на ковёр Светлану Семёновну и устроить грандиозный разнос, однако Вячеслав вовремя перехватил лукавый взгляд раскосых глаз.
Вот лиса!
– Принцесса на горошине, – хмыкнул он, и новый оттенок печали мелькнул в палитре воспоминаний: в детстве Ангелина обожала эту сказку...
– Угадал.
Прежде, чем Слава успел её остановить, Морена подхватила со стола портрет Машеньки.
– Красивая, – сказала брюнетка, разглядывая снимок. – Твоя жена?
– Да, – хрипло ответил Вячеслав и забрал фото. Спрятал обратно в ящик.
– Где она сейчас?
– Её... нет. – Если б не коньяк, Нестеренко нашёл бы пару хлёстких фраз, которые навсегда отбили бы охоту расспрашивать его о супруге. Однако почему-то именно сейчас, в эту самую минуту, Вячеслав не хотел прогонять Морену. Совсем не хотел... – Она... умерла. Давно.
– Ты крепко любил её?
Какой простой вопрос...
И как чертовски сложен ответ!
Разве не видно?
Разве ты не видишь этого, наивная маленькая певунья с лошадиными зубищами?
Неужели ты настолько слепа, чтобы не заметить, не понять?
Разве у тебя совсем нет сердца?
Слава поднял голову и встретился с барменшей взглядом. Грустно улыбнулся.
– Я до сих пор люблю её, Морена. Её одну...
6. 6.
Если поднести к дремлющей кошке пылесос и неожиданно включить, можно увидеть квинтэссенцию страха. Отличный способ. Однако сегодня Вячеслав открыл ещё один: посадить Морену в самолёт и скомандовать взлёт.
– Не нервничай, – усмехнулся он, наблюдая за её паникой.
– Я и не нервничаю! – выпалила барменша и продолжила кусать нижнюю губу. В черных глазах застыл неподдельный ужас, побелевшие пальцы вцепились в подлокотники кресла. – Просто я ни разу раньше не летала, вот и всё!
– Краба ты тоже ела впервые, однако он тебя не испугал, – парировал Слава и крикнул: – Поехали!
И они поехали...
Точнее полетели.
Своего самолёта Вячеслав не имел – слишком дорого и бессмысленно содержать, однако чартеры всегда заказывал в одной и той же компании, поэтому хорошо знал всю команду.
Командир воздушного судна – Николай – считался одним из лучших в своём деле. Ему запросто доверяли свою жизнь маститые политики, миллиардеры и звёзды недосягаемой величины. Второй пилот – задорный рыжий уроженец Саратова по прозвищу Ус – хвалился, что способен поднять в воздух всё, у чего есть крылья, и даже некоторые бескрылые объекты. Бортпроводница Жанна отличалась стрессоустойчивостью скалы, услужливостью гейши и удивительной ненавязчивостью, которую Слава особенно ценил.
Сейчас, например, она принесла шампанское в ведёрке со льдом и растворилась, словно тень на рассвете.
– Начнём с простого, – сказал Нестеренко, наполняя высокий бокал. "Взлёт – опасен, полёт прекрасен, посадка – сложна" – говаривал Николай. И сейчас, когда самое опасное позади, можно немного расслабиться. – Как звали твою маму?
– Зульфия... – на автомате отозвалась Морена. Она прилипла носом к иллюминатору и не замечала ничего вокруг.
Слава усмехнулся и качнул головой.
Ну какой же она, в сущности, ещё ребёнок!
Хотя там, за бортом, и в самом деле невероятно, неописуемо красиво. Рваная вата облаков, а под ней – лоскутное одеяло далёкой земли, серебряные нити рек, бескрайний простор, достойный самых смелых фантазий и самых чистых надежд...
