– Вот и проверь его кровь на алкоголь.
Только устремляюсь к кабинету, как опять срочный случай. Иван Марков, 48 лет, острый приступ давящей боли за грудиной. Одышка, давление 50 по пульсу, дыхание 28, кислород 10 литров в минуту. Физраствор на полную. Потливость.
– Вам больно, Иван? – спрашиваю мужчину.
– Да… – едва шепчет он.
С трудом толкаем каталку. Помимо боли, у пациента другая проблема. Она, скорее всего, и обусловила ухудшение его здоровья: он очень полный, килограммов под 150 при росте в 175 см примерно. Но что вызвало кардиогенный шок? Предстоит выяснить. Пока же при осмотре становится понятно: у Ивана инфаркт миокарда. Гипотензия, цианоз.
– Ставим допомин. Доводим систолическое давление до 100, 500 единиц гепарина, – раздаю поручения.
– Брадикардия, – сообщаю мне.
– 0,5 атропина. Пансистолический шум. Отменить гепарин.
– Плохо дело? – спрашивает Роман Шварц. Смотрю на него и улыбаюсь: давно не виделись. После того злосчастного нападения коллега долго был на больничном, после в отпуске, затем уходила я.
– Здравствуй, рада тебя видеть, – говорю ему.
– Я тоже, – улыбается в ответ. – Так что с больным? – возвращает меня к работе.
– Возможно, разрыв левой сосочковой мышцы или межжелудочковой перегородки, – рассуждаю вслух.
– Придётся интубировать?
– Возможно.
– Давления нет, – сообщает медсестра.
– Ампулу адреналина и миллиграмм атропина.
– Маша… Машенька… я люблю тебя, – шепчет больной.
– Интубируем!
Несмотря на все наши усилия, завести сердце пациента так и не удалось. Приходится объявить время смерти. Но ничего не поделаешь. Иду в холл, где ко мне сразу подходят шесть человек. Представляются членами семьи Ивана. Самая заплаканная – пухлая женщина чуть старше 40 лет. Сразу понимаю: жена. Произношу стандартные слова про приложенные нами усилия.
– Он сказал что-нибудь перед тем как… – шмыгает женщина. Я оказалась права: это его жена, сама обозначила свой статус.
– Да, последними его словами были «Я тебя очень люблю, Мария». Он повторил их несколько раз.
Лицо женщины от огорчённого становится сначала каменным, затем злым. Она оборачивается к другой женщине, чуть моложе, и неожиданно влепляет ей звонкую оплеуху.
– Ах ты дрянь такая! Ты мне больше не сестра!
Потом разворачивается и выбегает.
«Ничего себе поворот, – думаю я. – Вот так история. Оказывается, пухляш Иван крутил со свояченицей».
– Эллина Родионовна! Вас разыскивает Никита Михайлович, – сообщает дежурный администратор. – Позвонил, ждёт ответа.
– Переведите на мой кабинет, пожалуйста, – отвечаю, а у самой сердце трепыхается от волнения.
Что он мне скажет?
5. Глава 5
Стараясь сильно не волноваться, чтобы от стресса не пропало грудное молоко («Удивительно, как оно вообще у меня ещё не прокисло, не накормить бы малышку простоквашей», – думаю чуть иронично), поднимаю трубку.
– Наконец-то, – ворчит Гранин. – Здравствуй, Элли. Как ты, как наша дочь?
– Добрый день, Никита Михайлович, – отвечаю официально. Спасибо, всё благополучно.
Его «наша дочь» меня, конечно, коробит. Но сейчас не время спорить на эту тему – моя карьера в этой клинике висит на волоске.
– Хорошо, – отвечает Гранин сухим официальным голосом. – Тебе известно, что я в командировке?
– Да.
– И ты знаешь, зачем я туда поехал?
– Мне не докладывали, – отвечаю тем же деловым тоном.
Гранин прочищает горло.
– Я нахожусь сейчас в одном из южных регионов. Сама можешь догадаться, в каком именно, – чуть язвительно говорит главврач. – Я поехал сюда, чтобы замять тот скандал, который ты устроила со своим прикормленным блогером…
