Готфрид, спрыгнул через борт повозки и подошел к стрельцам.
– Мы московские доктора и едем в сопровождении стрельцов по распоряжению главы Аптекарского приказа в Белгородское воеводство по ягодной повинности. Ничего запретного не везем, – сказал он.
– Имеешь ли подорожную бумагу или проезжую грамоту? – допытывался дозорщик, при этом он заглянул в повозку и всмотрелся в каждого, как бы выискивая в них подозрительные черты.
Сердце у Петра готово было выпрыгнуть из груди. Он отвернулся и старался не смотреть на стрельца таможенной службы, чтобы не вызвать у того подозрения.
– Как не иметь, – ответил Готфрид и, вынув из-за обшлага кафтана бумагу, протянул стрельцу.
Тот внимательно осмотрел документ со всех сторон, покрутил его и так, и этак, потом передал товарищу:
– Кирюха, прочти, что там прописано.
Другой стрелец взял лист и, разглядывая, пальцем пощупал восковую печать. Затем перевернул его и по складам прочитал:
– «По государеву цареву и великого князя всея… указу… из Московии в Верхососенск…»
– Эй, служилый, – перебил стрельца сидевший на передке Филипп, – ты только печатку-то не поломай. А то грамотка так не доживет до Верхососенска.
Стрелец нахмурился, зло посмотрел на Филиппа и ответил вознице:
– Не бойсь, цела будет твоя печатка. Чай не впервой! – Он аккуратно по изгибам сложил грамоту и хотел было ее отдать.
– Погодь-ка, Кирюха, – сказал старший. Он хитро подмигнул товарищу и снова развернул документ. – А кем подписана твоя грамотка, дохтур? – спросил он Готфрида.
– Да вот же, смотри, роспись дьяка Виниуса! Видишь? – Готфрид ткнул пальцем в бумагу, одновременно другой рукой что-то вкладывая начальнику заставы в ладошку.
– О, теперь вижу – грамотка правильная, – сказал дружелюбно начальный стрелец. – Вот, держи свой документ, служилый. Сдвигай рогатину, ребята, пущай добрые люди едут. Бог вам в помощь. – И еще не дождавшись, когда отъедут путешественники, раскрыл ладонь и стал разглядывать, что ему в руку вложил иноземец.
Только когда они отъехали на две-три версты от заставы, Петр смог расслабиться и свободно вздохнуть.
– Ну что, как ты? – улыбаясь спросил друга Готфрид. – На-ка вот, протри лицо, – он протянул Петру салфетку, пропитанную уксусной водой, – а то у тебя вид такой, будто из бочки вынули. Я видел, как тебя передернуло, когда стрелец направился к повозке. Я и сам, признаться, немного перепугался… А когда он почувствовал в своей руке алтын…
– Так ты что, аптекарь, начальнику посул дал? – удивленно спросил Филипп. – То-то я смотрю, он сразу подобрел…
– А ты думал, он тебе просто так доброго пути пожелал?
Все засмеялись и начали наперебой шутить на эту тему, вспоминая различные случаи из жизни. Светило яркое солнце. Повозка, плавно колыхаясь, ехала по бугристой дороге. Перед взором Петра простирались холмистые степи с редкими низкорослыми деревьями и кустарником. Хвойная и широколиственная растительность медленно сменялась на мелколесье и кустарник, сквозь который проглядывали цветистые луга. Кругом слышалось щебетание птиц.
«Господи! – подумал он. – Степь и тот же кустарник… Какое-то наваждение».
– Где мы? – ни к кому не обращаясь, спросил Петр.
– Ой, дьяче, далече! – воскликнул улыбаясь возница. – Ну, ты и спишь, богатырь! Почитай, верст двести продрых, не меньше! Видать, хорошо тебя умотало… – И он на радостях дважды оходил крупы обоих меринов.
