Она невольно смутилась.
– Позвольте представить мою дочь, Элизабет Хэмптон, – представил ее отец, и Аддингтон поцеловал ее руку.
Губы у него оказались прохладными, жесткими.
Сродни печати на коже...
– Рад знакомству, мисс Хэмптон, – произнес он глубоким баритоном. – Много наслышан о вас. – И заметил недобро сузившиеся глаза, возможно, уловившие в его словах больше того, чем он хотел в них вложить.
– Я тоже этому рада, – отозвалась девушка не без усилия.
И отвела глаза в сторону… Ей совершенно не о чем было с ним говорить. Едва ли он мог не слышать разговоров, ходивших о ней, и потому прийти мог лишь за одним: насладиться ее унижением.
Отвратительный тип!
Аддингтон же, словно мысли ее прочитав, неожиданно произнес:
– Я что-то вроде парламентера, и вот мой «белый флаг». – С этими словами он опустил руку в карман сюртука и вынул ключ на белой перчатке. Лиззи охнула, не в силах сдержать удивления, и замерла, не смея коснуться ни ключа, ни ладони незваного гостя.
Мистер Хэмптон сделал то за нее.
– Тот самый ключ? – вопросил он с видимым интересом и покрутил его в пальцах.
Лиззи молча кивнула.
– Капитан Мэннинг упросил меня передать его вам вместе с долженствующими извинениями, – отозвался молодой человек. – Он полагает, имело место некоторое недопонимание, которое должно быть разрешено как можно быстрее.
– Некоторое недопонимание? – повторил отец Лиззи с сарказмом.
И Аддингтон мотнул головой.
– События прошлого вечера заставили его устыдиться собственного поступка. Он полагается на ваши благоразумие и понимание, сэр.
Лиззи, ни жива ни мертва, вслушивалась в мужской разговор. Она неожиданно поняла, что пара незнакомых голубых глаз, замеченных ей прошлым вечером в проеме чужой квартиры, могла принадлежать их нынешнему знакомцу. А это значило, что он тоже был там... видел ее позор... И теперь явился парламентером, вместе Мэннинга, чей визит был бы во сто крат предпочтительнее для всех.
Чувство неприятия захлестнуло девушку с удвоенной силой. Лиззи с трудом сдержала желание выскочить из гостиной.
Отец, напротив, пригласил гостя присесть и распорядился о чае.
После осведомился:
– Что именно заставило капитана испытывать муки совести? И почему не он сам сидит в этой гостиной?
Джеймс Аддингтон ходить кругами не стал:
– Боюсь, в ночь Святой Агнессы имела место некая мистификация, – произнес он, – розыгрыш, если хотите, который, как полагает капитан Мэннинг, могла побудить мисс Хэмптон, вашу дочь, сэр, неверно истолковать его отношение к ней.
– Мистификация, – повторил мистер Хэмптон.
– Розыгрыш, – в унисон прошептала Лиззи.
И побледнела пуще прежнего…
– Да, сэр, нелепая шутка, последствия которой он не мог даже предугадать.
И рассказал о пьяной выходке с лестницей пастора Ридинга и окном мисс Хэмптон.
В продолжении этого краткого рассказа Лиззи прошла все стадии от полного отрицания к принятию и яростному же отвержению: казалось невероятным, чтобы галантный капитан Мэннинг вообще был способен на нечто подобное. Его что-то сподвигло, решила она: и нет, вовсе не алкогольные пары проставленного Аддингтоном вина – сам Аддингтон дурно влияет на людей. Стоило ему появиться в городе, как все полетело в тартарары: животные с огненными глазами, таинственные ключи и глупые мысли, посещающие женские головки, – все то не в последнюю очередь связано с ним. Лиззи не знала, как точно, но уверилась в этой истине абсолютно...
