– Только… не умри, пожалуйста. – Она привалилась к дереву.
– Пока не планирую.
Я спрыгнул с берега и стал помогать остальным. Вздохнул с облегчением, когда мама с малышом очутились на суше. Понадобилось минут десять, чтобы помочь всем выбраться; только плоты отнесло вниз по течению.
Я продрался сквозь толпу ошарашенных плачущих пассажиров и вернулся к Иззи. Мышцы дрожали от холода и схлынувшего адреналина.
– Видишь? – Она подняла правую руку и одарила меня вялой дрожащей улыбкой. – Я никуда не ушла.
– Хорошо. Я не в том состоянии, чтобы за тобой гоняться. – Я присел рядом и обнял ее за плечи, прижав здоровым боком к себе. Туман немного рассеялся, взгляду открылась речная гладь. – Тебе надо согреться.
– Мы пережили крушение самолета. – Она наклонилась ко мне и положила голову на грудь прямо над сердцем.
Мой пульс успокоился, замедлился и выровнялся.
– Мы пережили крушение самолета, – повторил я, погладил Иззи по щеке и склонил голову к ее макушке. – Теперь осталось ждать, пока нас спасут.
– Мы не могли улететь далеко. Скоро за нами придут.
– Да.
Другие пассажиры расселись вокруг. Они пребывали в разных стадиях шока: кто-то плакал тихо, кто-то громко, кто-то совсем не плакал, а просто молчал и смотрел в одну точку.
– Задумайся. Если бы все это происходило в книге, мы бы очутились где-нибудь на Аляске в глуши или были бы единственными выжившими, которым пришлось поселиться в заброшенной хижине…
Я рассмеялся, несмотря на… ну, вообще все.
– Не забывай, в хижине совершенно случайно оказалось бы все необходимое.
Что со мной? Я впервые сел в самолет и сразу же попал в авиакатастрофу, а теперь сижу и перешучиваюсь с девчонкой, с которой только что познакомился, да еще в обнимку, будто мы знаем друг друга сто лет.
Она хрюкнула, засмеявшись, и я улыбнулся, но ее тело вдруг напряглось, и моя улыбка померкла.
– Мне… мне нехорошо.
Я коснулся шеи Иззи, нащупал пульс и нахмурился. Тот бился слишком часто. Непонятно, что это значило, но я решил, что это плохой знак, вдобавок к бледности, сотрясению и шоку после крушения.
– Держись. Помощь будет с минуты на минуту. – Вдали завыли сирены. – Слышишь? Наверняка это за нами. Будем надеяться, тут есть дорога.
– Ты устал? – спросила она, привалившись ко мне. – Я просто очень устала.
– Нельзя засыпать. – По спине пробежал холодок, и я задрожал, но не от того, что одежда промокла насквозь, а от страха. Может, опять попробовать отвлечь ее внимание? Пусть говорит. Надо, чтобы она не молчала. – Попкорн или «Эм-энд-Эмс»? Что выберешь?
– Что?
– Попкорн или «Эм-энд-Эмс»?
– И то и другое.
Любопытно.
– Если бы ты могла жить в любом штате, какой бы выбрала?
Иззи клевала носом.
– Иззи. Какой штат ты бы выбрала?
– Мэн.
– Мэн? Почему? – Я безуспешно пытался понять, откуда доносились сирены.
– У меня там нет родственников, – пробормотала она, – нет родственников – нет завышенных ожиданий.
Я глянул через плечо и за дерево. Сирены приближались.
– Нас нашли.
Рядом остановился полицейский автомобиль; из него выскочил полисмен, говоривший по рации.
– Помощь идет! Через четыре минуты будет «скорая»!
Отец мальчика бросился к полицейскому; рука ребенка изгибалась под неестественным углом. Другие последовали его примеру.
У меня снова возникло это странное чувство, тяжесть в груди.
– Иззи, какая у тебя группа крови?
– Первая положительная, – пробормотала она. – Ты со всеми девушками так знакомишься? – У нее заплетался язык.
