Я молчала. Но в голове звучало: посмотрела бы я на маму, если бы каждое утро она проходила через те же «причёсывания», что и я. Поверьте, вопли были бы втрое громче.
– Алевтина, посмотри, куда ты завезла Анну! Какое будущее её тут ждет? – бабушка резко повернулась к маме, не отпуская моих волос. – Такими темпами она станет дояркой, не иначе!
– Диабло тоже так говорит, – вскинулась я. – А ещё говорит, что «Фабрика звёзд» мне не светит, потому что туда путь только через постель…
Бабушка застыла. Затем, как ястреб, обернулась к маме, сжав кулаки так резко, что дёрнула меня за косы. У меня хрустнуло в шее, но я не пискнула.
– Ты это слышала, Алевтина? – прошипела она. – Он ей такое говорит?!
И тишина в комнате вдруг стала тяжёлой, как перед бурей.
Колёса поезда выбивали ритм нового сезона моей жизни. С каждой минутой мы с бабушкой отдалялись от забытого Богом места. Мама с Диабло тряслись в соседнем вагоне плацкарта. Мы ехали на юг – в станицу Краснодарского края. Она обещала мне возвращение в детство, но слово не сдержала.
Я поступила в местную школу, и поначалу казалось, что жизнь налаживается. Бабушка снова заплетала мне косы, гладила школьную форму, варила любимую курицу. Она держала Диабло на расстоянии – и, надо сказать, успешно. Тогда я этого не замечала, но когда её не стало, я поняла: она была моим щитом.
Диабло временами снова срывался, особенно когда пил. Но чаще всего удар принимала на себя мама. Иногда они громко ссорились, иногда громко смеялись – никто не знал, чем закончится очередной вечер.
Мама не пила, но следовала за ним, как тень. Будто боялась, что он напьётся и исчезнет. Хотя Диабло напивался до такой степени, что исчезнуть мог разве что под стол.
Когда он пытался проникнуть в мою комнату, бабушка вставала у двери как часовой.
– Куда ползёшь, пьянь?
– К дочке! Обнять её хочу…
– Не смей дышать на Анну перегаром! – и крикнула маме: – Забирай свою любовь, пока не отлупила.
И мама, как воспитательница циркового тигра, тянула его на руках:
– Диаблочка, пойдём в кроватку…
Тогда мне это казалось смешным. Только потом я поняла, что смех – был нервный.
ГЛАВА 4. Маленькая не леди
Диабло рассказывал, что у него есть дети от первого брака, но сам в отцовстве сомневался. Маме, разумеется, такие разговоры были как нож по стеклу: бывшая жена, дети, общее прошлое – она ревновала его ко всему, что было до неё. И когда это прошлое вдруг явилось на порог с чемоданом в руках, у неё перекосилось лицо.
– Мать выгнала её из дома, – буркнул Диабло, занося сумки в дом – Приревновала к отчиму.
Я подслушала их ссору накануне приезда незванной гостьи. Он согласился приютить дочку не из великодушия, а чтобы не платить алименты бывшей.
– Да, мамаша совсем головой поехала. У неё паранойя, – поддакивала Корделина, бесцеремонно усаживаясь на мою кровать.
На вид – обычная девочка в спортивной кофте и джинсах. Я не строила иллюзий о возможной дружбе: она – дочь Диабло, а значит, хорошего ждать не стоило.
Ей было тринадцать, и она действительно не была похожа на отца. У Диабло – голубые глаза и худощавое, пропорциональное тело. «Вылитая мать», – говорил он. – «Надеюсь, хоть мозги мои». Меня это смешило. Маму – нет. Её забавляли лишь чёрные глазки Корделины и бёдра, которые были вдвое шире остального тела.
Но её несуразность стала хитом среди мальчиков-подростков, которые слетались к ней, как пчёлы на липкий мёд. Некоторые мои одноклассницы ей завидовали, я – нет. Мне казалось, она нравилась только тем, кто не знал, что такое уважение.
