— Что мне надеть? — засомневалась Катя. — Я вроде как дома… и при этом на работе.
— Не заморачивайся. Транзитеры редко разбираются в земной моде… — Иван смущенно почесал в затылке и добавил: — и в одежде, потому что не все путешественники ее носят… одежду. Но Тени не такие! Сама, в общем, увидишь.
Катерина зажгла огонь и в Печи, и в новой комнате, гостиной, где появился огромный камин. Пламя снова ее заворожило. В Избушке было тихо, за окно срывались с неба робкие снежинки.
— Холодает, — констатировал Иван, войдя в гостиную. — Гость скоро прибудет.
— Это как-то связано? — спросила Катя, глядя на огонь. — Гость и холод.
— Мыслишь правильно, — Иван усмехнулся и присел рядом с Катей на корточки. — Каждый гость приносит в наш мир частичку своего. Дзета-50 – странное место, темное и, казалось бы, мрачное. Большинство материков закованы во льды. А существа там живут хорошие – мирные и веселые, только очень уж дисциплинированные. Впрочем, там иначе не выживешь.
Катя покосилась на парня. Все-таки он сам странный: то ли серьезный, то ли ехидный, не поймешь. Волосы эти… Сейчас у мальчишек, конечно, модненько вихры обесцвечивать, так Иван вроде уже не подросток и на поклонника восточной поп-культуры не похож.
— Это потому, что они чай пьют, — шутливо предположила Катя. — Чай греет душу.
— Ага, — кивнул Иван. — Как раз самое время чайник включить.
Катерина и Иван пошли на кухню.
— Кстати, почему Шах отмалчивается? — негромко поинтересовался Иван в коридоре.
— Мне кажется, — шепотом ответила Катя, — он что-то задумал. Настю кошачьему учит, а Машку… воспитывает, что ли?
— Ну-ну, — пробормотал Леонтьев. — Воспитывать он умеет… и любит.
Катя открыла жестяную банку с чаем, с наслаждением вдохнула терпковатый аромат. Душа откликнулась, и что-то заболело внутри. Вспомнились детство и семейные чаепития в доме Ключинских.
С таким чаем спешка противопоказана. Такой чай любит медлительность, тишину. Катерина нажала на кнопку электрического чайника, но он не включился. Зато щелкнула горелка на плите, и под высоким красным чайником загорелось пламя. Этот видавший виды чайник Катя видела впервые, но намек поняла.
— Ты действительно с норовом, — пробормотала она, обращаясь к Избе. — Ладно, как тебе виднее. Как говорит одна четырнадцатилетняя особа, будем делать все олдскульно.
Иван беззлобно переругивался с Машкой. Мария обозвала его Иваном-царевичем, Леонтьев сказал, что отомстит, страшно и кроваво.
Катя немного остудила воду и заварила чай.
— Ура, тортик! — закричала Настя, открыв холодильник.
— Вы же с Машкой не ужинали еще! — всполошилась Катя.
— Да нормуль, — Машка как раз что-то дожевывала. — Что мы, дети? У дома бутиков с икрой не выпросим?
— Фу, икра! — скривилась Настя. — Соленая и на языке брызгается! Я ела шоколадное масло на хлебушке! Вкусно!
— Отлично, — вздохнула Катя. — Еще один Праздник Десерта. Настюш, отнеси торт на стол и расставь чашки.
… В назначенный час откуда-то повеяло холодом и… тьмой. Но Печь была горячей, а в камине пылали дрова.
— Неважно, где горит огонь, — подтвердил Иван, — и какой он. В старые времена достаточно было лучины или свечи, но сейчас чем ярче, тем лучше – все-таки магия на Земле уже не та.
Катя сосредоточенно кивнула и первой вышла в коридор. Настя как всегда слегка заробела и спряталась за Машу. Шах куда-то испарился. Иван прошептал Кате на ухо:
— Я тут. Подстрахую, если что.
