Когда подошел к двери и достал ключ, мысль оформилась внятно, и его пробил холодный пот.
Кости дома не было.
Не было дома Кости! Завтра в стоп. Надо выспаться, впереди две тысячи километров, причем половина из них – с грузом, с которым попадаться никак нельзя, впереди, блин, ночевки в лесу, впереди беспрестанное чесание языком с водилами, впереди пять мент-постов, которые надо по лесу обходить, а Кости дома нет!
…Да фигня какая.
Подумаешь, нет. Загулял. Валерка вот тоже только сейчас домой явился. И то только потому, что – чешется переносица
– к мертвецу
– стих такой напал.
Валерка поставил чайник, зачем-то протер полы, пытаясь занять руки обыденными делами. Взял гитару. Не игралось. Включил комп. И выключил его. Ткнул на кнопку телевизора, без мысли погонял по каналам. Побродил по квартире.
Плюхнулся в кресло рядом с телефоном, закурил, стряхивая пепел в кактус – единственное выжившее у них растение – и наблюдая с тоской за стрелками часов.
Вспомнил спустя полчаса, что ставил на огонь чайник.
Тот уже практически обуглился. Валерка снял его, раскаленный, потрескивающий, с плиты голой рукой. Уронил с грохотом на пол, выматерился. Чайник принялся плавить под собой линолеум.
Глядя на это, Валерка вдруг подумал: придурок. Паникер. Творческая натура, обнаженные, мать его, нервы. Все нормально у Костяна, все рулезно, он у своей этой… как ее… Марины. Там выспаться решил. Бывает. Первый раз что ли? С чего вообще такие мысли дурацкие появились? …Может, курить бросить, а то, говорят, никотин нервную систему угнетает? Дрыхнет Костян, десятый сон видит. А Валерка тут по квартире мечется, идиот, чайники жжет, бабкины приметы вспоминает…
И до того легко стало от этой мысли, что Валерка вслух над собой рассмеялся.
Он смеялся, пока отчетливо не понял: не может быть. Не может Костян у Маринки ночевать накануне стопа. Не может бухать по клубам перед маршрутом. Не может зависать где-то, когда впереди две тысячи километров. Нет больше Костяна.
Зазвонил телефон. Всполохом – надежда: Костян звонит.
– Алло! – крикнул Валерка в трубку, – Костян, мать твою, ты где шаришься, ночь на дворе, в стоп завтра!..
На том конце откашлялись. И официально поинтересовались:
– Бригу Константину Всеволодовичу кем приходились?
– Братом, – упавшим голосом ответил Валерка, сразу расслышав прошедшее время, – двоюродным, – зачем-то уточнил он…
…Глаза у Костяна были широко открыты. А вокруг них – вонзившиеся в кожу мелкие стеклышки.
– Он?
Валерка сглотнул, в горле пересохло, не в силах ответить, отвести взгляд от этих мелких стеклышек, он кивнул.
Ему отдали одежду Костяна, бумажник, сберкнижку, тоненькую золоченую оправу очков с разбитыми стеклами. Патологоанатом – молодой рыхлый мужик похлопал сочувственно по плечу.
– …Что? – сказал Валерка, – что случилось?
– Передоз, – равнодушно ответил дядька, заполняющий бумаги. Здесь, в прокуратуре, они все были в штатском, ни звания, ни должности не понять… Валерка кивнул. Передоз так передоз.
– Наркоманы хреновы… – пробормотал дядька. И тут до Валерки дошло. Он схватил мента за грудки, тряханул и заорал:
– Какой передоз?! Не кололся Костян!!! Не кололся он! Не нюхал! Он, даже траву не курил!!! Он жениться хотел, диплом, детей, «аншлаг» по субботам!!!
Мент отодрал от себя Валеркины побелевшие пальцы. Поправил рубаху.
– Не кололся? Значит, вкололи? Кто вколол? Не ты ли? У него квартира. Завещание на тебя…
