Читать онлайн Юрий Тубольцев - Достоевщина в одной строчке. Концептуальное единство пространства вариантов

ISBN 978-5-0059-0354-9

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Я убил человека в себе и стал сверхчеловеком.

Убивая в себе раба, я убил человека, а раб остался.

Чтобы обезьяна стала человеком, Дарвин убил человека в обезьяне.

Я убил в себе прототипа Гоголя, Достоевского, Толстого, Чехова и стал никем.

Телевизор убивает человека в обезьяне.

Убивая в себе человечка, я убил Человека с большой буквы.

Я убил первой фразой человека, но обезьяна в нем осталась жива, я отложил перо и пошел в хозяйственный за топором.

Записки пытливого убивца

Я убил человека осиновым колом, пригвоздив его к земле, как ядовитое насекомое.

Но себя не убил. Тогда я убил сразу четырех. Но не убил себя. Потом я убил сразу шестнадцать, чтобы проверить, отразится ли количество убитых на уникальности моей жизни. Но как был, так и остался.

Чтобы избегнуть новых жертв, я поспешил сделать вывод, что количество в качество не переходит.

Носстоевский

– Это подчерк Достоевского! – сказал графолог.

– Почему, я же писал сам! – сказал я и достал топор.

– Рукописи не топорят! – сказал графолог.

– Что написано топором, то тебе не перо! – пошутил я.

– Поражаюсь вашей фантазии, у вас что не рассказ то шедевр, – сказал мне редактор.

– Нет, он убивец! Я знаю его подчерк! – возразил графолог.

– Я зарубил человека, когда был Раскольниковым, – признался я.

– Нет, это я сам, но подписался Раскольниковым! – возразил Достоевский.

– Нет, это мой нос, это я носом! – возразил Гоголь.

– А я не Достоевский, я Носстоевский, – сказал великий писатель и переименовался.

Проституирование на словоблудстве

Я убил человека. До подробностей вообще не дошло. Достоевский сказал, что у него уже есть один Раскольников и вычеркнул меня из романа.

– Теперь Вы по-романьи, так сказать, душа-то мЁртвая… ваам, батенька, бы к Гоголю… Думайте, во что нос совать! – сказал мне редактор.

– Обратитесь к Агате Кристи с её Эркюлем Пуаро… – сказал мне критик.

– В настоящее время серию продолжает другая английская писательница, Софи Ханна, которая на 2019 год опубликовала 3 детективных романа об Эркюле Пуаро, – сказала мне википедия.

– Сначала твой рассказ будет называться протоколом допроса подозреваемого, потом обвиняемого, потом подсудимого, – сказал мне адвокат.

– Бери ручку в руку и дописывай, – сказали мне читатели.

– А говорят, что Кафка умер, – сказали журналисты.

– Писать не надо, добавь картинок ню, – посоветовали мне дизайнеры.

– Пиши, искусство возвращает реальность, – сказал Бодрийяр.

И на следующий день мне приснился Достоевский с топором.

Признание

«Первая строчка романа была плагиатом.» – написал я последнюю строчку романа.

– Что? Да это ты про себя написал! – сказал Парфирий.

– Сейчас не 19-й век, вместо старух-процентщиц – ломбарды, – объяснил я.

– Это не плагиат, это доработка и переосмысление! – сказал Достоевский.

– Я – это ты, ты – это я, – сказал Раскольников.

– Но современные студенты не знают несколько иностранных языков, – сказал я.

– А какая была первая строчка романа? – спросили читатели.

– Я убил человека! – сказал я.

– Нет я! – сказал Раскольников.

– Для чистоты следственного эксперименты ты бы лучше помолчал! – сказал Раскольникову следователь.

– Лишь бы ф себе человека не убить, а то потом как с этим жить, – сказал критик.

Начало

«Я убил человека.» Начало положено. Интересно ваше мнение – писать сразу роман или начать с повести. Да, кстати, кто не понял. «Я убил человека» – это была первая строчка.

– Бывает, – сказали мозги.

– А всё-таки жаль, – сказало сердце.

– Вот это приключение, – молвила задница..

– Кто-нибудь из сумасшедших людей в погонах прочтёт и решит проверить тебя на предмет твоих слов. Времена пошли фиговые, не пиши так, – сказали мне читатели.

Авангардная достоевщина

– Я убил человека.

– В романе Ф.М.Достоевского Преступление и наказание Родион Раскольников тоже сознавался в убийстве старушки процентщицы.

– Но я напишу ещё лучше, чем Достоевский!

– Нет, молодой человек, это у Вас вульгарный плагиат!

– Посмотрим! В этом деле важен суд истории, а не суд методолога!

– Ха, ха! Можете продолжать матерое подражание, это всё бестолку!

– А я оформлю свой роман как авангард, сделаю такую прагматику, будто бы на мою первую строчку подумали, что я правда убил человека.

– Дураков нет! На авангарде далеко не уедешь!

***

Чтение терпеливого человека

– Я убил человека.

– Камера пошла, господа! Новая серия. Еще одного убивай!

– Что? Так это не я, это Раскольников!

– Один человек не пара, вот Раскольников тоже нескольких убил. Ищи!

– Но я концептуально написал первую строчку романа!

– Еще скажи, что тебе топор подложили!

Графоманы

– Про меня-с у вас лучше получалось писать! Перешли на графомана Пушкина-с?!

Кроме того-с, мои тексты копируются и вставляются, и уникальность не теряется! – сказал мне Достоевский.

– Но перед тем, как откопать Достоевского, надо написать книгу «Как научиться копать Пушкиных» – сказал мне Белинский.

– Я убил человека, но потерял топор! – сказал мне Раскольников.

– Ой, ребята, Вы из позапрошлого века! Устарели Вы! – сказал я им и стал читать искать в лимоне сходство с Лимоновым.

– Скажите, а не чего глупея вы не могли придумать? Кроме как сочинять пасквили на знаменитых авторов, – сказали мне читатели.

– Ха, ха, ха! Залил контент! Если есть заказ, можно придумать и что-нибудь поглупее! – сказал бредогенератор.

– Тут проснулся, упав с кровати, вся майка в поту, голова трещит. Да, надо завязывать с киселём и переходить на лимонады. Кто-то мне сказанул не перечислять и я сменил тему фантазий.

Лауреат

– Я убил человека. Да, меня заклинило Достоевским. Я долго подбирал топор, потом яростно его точил.

– Ты что, зачитался? – спросил меня топор.

– Но топоры не разговаривают! – возразил я и продолжил писать роман, лучше, чем у Достоевского.

– Щас Федор Михайлович сам придет и подскажет, как роман разрулить, – сказал мне критик.

– А зачем мне Федор Михайлович? Я же сказал, что хочу написать еще лучше, чем он? Я его не спрашиваю! – ответил я и почувствовал себя лауреатом нобелевской премии по литературе.

– Ничего, – сказал психиатр, – и вас вылечим.

Пьяный библиотекарь

– А я все мечтаю жидкометаллическом топоре, как у Терминатора. Чтобы он в нужный момент у меня вырастал из рукава. Вот я прочитал про ледоруб в названии, и у меня сердце встрепенулось. Напишите про меня пожалуйста! – попросил меня Раскольников.

– Я что, Достоевский? – удивился я.

– Если любишь щелкать по носам, значит ты второй Гоголь! – сказал мне Белинский.

– А если ты любишь пугать кошек, значит ты Шариков! – сказал мне Профессор Преображенский.

Тогда я дал Раскольникову рубль, чтобы он не рубил старуху, дал Шарикову мягкую игрушку, чтобы он не пугал кошек и дал Гоголю электрический нос, чтобы вдохновить его на продолжение своей повести…

Но тут появился Горький.. – и послал всех «в люди».

Белки в городе

Я убил древнего человека, но в милиции сказали, что машины времени не существует. Тогда я убил человека из далекого будущего, но в милиции сказали, что это ещё дожить надо. Тогда я с чистой совестью больше в милицию не обращался.

Почему Раскольников тепло одет?

– Раскольников, а откуда у Вас топор? – спросил Белинский.

– Я кашу варил-с, просто на место ещё не успел положить.

– А это потому что он не тварь дрожащая, тепло одет! – объяснил Парфирий.

– Все Вы концептуально ошибаетесь! – сказал Достоевский.

– Человек – это звучит горденько! – сказал Горький.

– А откуда взялись уменьшительно-ласкательные интонации? – удивился Белинский.

– А это потому, что все ценности относительненькие – объяснил Ницше.

– Я убил человека! – написал первую строчку прочитавший «Преступление и наказание» студент, решивший написать роман лучше Достоевского.

– Я Парфирия позову за плагиат! – возмутился Федор Михайлович.

Цепочки гипертекста

– Человека убил не ты! – сказал Достоевский Раскольникову.

– Ты что, не помнишь своих персонажей? – засмеялся Раскольников и замахнулся на Достоевского топором.

– А я не Достоевский, а адвокат Мишани Ефремова, – сказал литературный критик.

– Это лошадь виновата, сена объелась, все дорожные происшествия из-за обжорства лошадей! – сказал Раскольников.

– Молодой человек, Ефремов ехал на осле! – сказал адвокат.

– Вы что, Мастер и Маргариту обчитались? – удивились читатели.

И топор Раскольникова зарубил на мелкие кусочки роман Булгакова.

– Осел ехал на осле? – неожиданный пердимонокль, удивились в суде… и дали условный срок от растерянности… а еще потому, что в тюрьмах нет стойла…

А потом из этих кусочков Умберто Эко собрал «Имя Розы».

***

Подубивец. Фантазии читателя. Топорная работа

– Ты со-убивец! – сказал Раскольников Достоевскому.

– Да это всё символически, Родя, не парься! – ответил Достоевский.

Тогда Раскольников взял символ топора и пошел подпереубивать символ старухи.

– Вы переплюнули автора! – сказали Раскольникову критики.

А вслед ему неслась песня:

– Эгей! Привыкли руки к топорам!

Инициация великого писателя

– А как Достоевский стал мужчиной? – спросил Вовочка у Марьи Ивановны.

– Раскольников для Феди вырубил топором из старухи молодуху! – ответила училка.

– Как? Всего одну? А я-то думал, что Раскольников вырубил из старухи сразу сорок молодух! – сказал Вовочка и не стал читать Достоевского.

– А я сама свечку держала, Достоевский и с одной молодухой не справился и так и остался девственником! – ответила Марья Ивановна.

Кончилось тем, что Некрасов с Тургеневым сочинили на Достоевского стишок:

Рыцарь горестной фигуры,

Достоевский, милый пыщ,

На носу литературы

Рдеешь ты, как новый прыщ…

(а поначалу восклицали: Новый Гоголь явился!!!)

Но это к делу инициации великого писателя не относится.

Достоевский попал в День Сурка и стал каждый день рубить из старух молодух.

Я верю Достоевскому на слово. Головоморочненько

Я с большой буквы убил человека, но я с маленькой буквы объяснил Раскольникову, что такое хорошо, а что такое плохо и фанфикшн на Достоевского писать не стал.

Тогда я с большой буквы облил Землю красной краской, но я с маленькой буквы объяснил Достоевскому, что мир спасёт не красота, а лепота. Хорошее дело – подмочено.

Я с большой буквы увидел в зеркале Достоевского и стал искать в кошельке нобелевскую премию по литературе, но я с маленькой буквы объяснил Князю Мышкину, что положительно прекрасным, идеальным людям никаких премий за красивые глазки не дают.

А в связи с тем, что Раскольников задел достоинство человека, от него пахнет мочой.

– Ты сам дописал до точки.. И твою Нобелевскую премию я делить с тобой не стану, – сказал мне Достоевский, но я покрутил ему у виска.

Межпланетный казус

– Я засюсюкал человека, – написал инопланетянин. Но ему коллеги не поверили, людей не существует. Так и умерли дураками. Фольги с ними не напасешься.

Записки сумасшедшего

Я убил человека и поставил запятую. Если бы я убил человека, то я поставил бы точку, а так как я поставил запятую, то понятно, что я написал первую строчку романа – подражания Достоевскому.

Тогда мне позвонил Достоевский и сказал, чтобы я лучше плагиатил Пушкина.

Я позвонил Пушкину, но Пушкин сказал, чтобы я лучше плагиатил Достоевского.

Я позвонил Достоевскому, но Достоевский сказал, чтобы я лучше плагиатил Пушкина.

Я позвонил Пушкину, но Пушкин сказал, чтобы я лучше Плагиатил Достоевского.

Я позвонил Достоевскому, но Достоевский сказал, чтобы я лучше плагиатил Пушкина.

Вперед