Древнееврейские мифы. От Левиафана и богини Ашеры до разбитых скрижалей и Иова - страница 7

Со временем образ Эля мог усложниться. Так, Филон Библский описывает финикийского Крона (то есть Эля) следующим образом:

Милосердие, приписывавшееся Элю (Илу), не следует отождествлять с современным образом этического блага. Так, в действительности в Карфагене и других культурах древнего Средиземноморья с Элем также связаны обычаи детских жертвоприношений. В первую очередь это относилось к старшим сыновьям (первенцам) царя и аристократии. Филон Библский напрямую описывает своего Крона, то есть Эля, как убийцу нескольких сыновей (что не может не напомнить мотив пожирания греческим Кроном своего потомства). След этого комплекса мотивов сохранился в еврейском мире в ритуальной «посвященности» первенцев Господу, с одной стороны, и в истории жертвоприношений Авра(ѓа)ма и Йифтаха (см. главу 4) – с другой. Более того, в эпических текстах Эль (Илу) вполне покровительствует не только спасительным, но и деструктивным силам. Таким образом, в его образе можно угадывать историческое предшествование трансцендентности и благости библейского Бога, – но существует Эль еще в мифологическом, чуждом этике мире, в котором хаос непротиворечиво составляет интегральную часть божественности.

Илу не всегда предстает в Угарите единственной полновластной фигурой. Царем и актуальным властителем, как минимум на земле, выступает в ханаанейских представлениях скорее Ба’аль, или, по-угаритски, Ба’лу (в русских переводах также Баал, Ваал; букв. «хозяин»). Это владыка земли, бог-воин, летящий на облаках. Он считался сыном или племянником Эля (Илу). Его образ тесно связан с грозой и бурей, с одной стороны, и с дождем – с другой. Так, его свиту составляют тучи, молния, дожди и ветры. В этом отношении можно говорить о двух центральных божествах в ханаанейском пантеоне – младшем и старшем.

Ханаанейский бог Ба’ал: новоевропейское изображение. Ян Гёри, гравюра, 1722 г.

The Rijksmuseum

В Угарите Ба’лу посвящен цикл ритуальных поэм, где он (иногда через гибель и воскресение) одерживает победу над целым рядом противников, в том числе олицетворением морских пучин Ямму (Ям, букв. «море») и над олицетворением смерти по имени Муту (Мот, букв. «смерть»). По-видимому, его победы можно связывать с устроением мира, как он сегодня существует, в том числе с учреждением климатических сезонов: речь идет о ежегодно повторяемой космогонической борьбе с хаосом[14]. В отличие от Эля (Илу), чья обитель стоит испокон веков (возможно, со времени его победы над своим небесным отцом, богом предыдущего поколения)[15], Ба’лу только предстоит в процессе эпоса строить дворец на горе Цапану, что будет символизировать его актуальное воцарение.

Ба’аль (Ба’лу) непосредственно правил жизнью на земле и ежегодно заново ее устанавливал в борьбе с деструктивными силами природы. Так, угаритский Илу скорее являлся людям во снах, а Ба’лу – непосредственно: в грозе, считавшейся его голосом. В отличие от греческой пары Зевс – Крон, также выражавшей смену поколений богов, с одной стороны, и земных эпох – с другой, нет древних данных, будто Ба’лу свергал Илу или вступал с ним в конфликт. Напротив, в угаритском эпосе воцарение Ба’лу и строительство им дворца требуют санкции со стороны Илу. Враги Ба’лу – это, в свою очередь, более старшие сыновья Илу, которые часто бывают связаны с хаосом и энтропией. Следы предвечной схватки Бога с хаосом сохранились и в библейских текстах, о них речь пойдет в соответствующем разделе ниже.