Я слышал их встревоженные восклицания, призывающие доложить охранникам об увиденном мазурике. Странно, что у них нет сторожевых собак, подумал я, не зная ещё, что собаки нежелательны на пасеке в свободном содержании, потому что могут перевернуть ульи и нагадить в неположенном месте.
Добраться до велосипеда в этот день мне не удалось. Помешали охранники на мотоциклах, возглавляемые небезызвестным Кексом, гнусавый голос которого, отдающий команды, я узнал сразу. Курсируя с угрожающим рыком по набитым лесным тропинкам, они заблокировали мне пути доступа к большой дороге.
Джигитуя, мотоциклетные наездники время от времени стреляли из ружей, причём не только в воздух, но и по кустам, судя по осыпающимся листьям и мелкой дроби.
Такая агрессивная реакция с их стороны на моё невразумительное появление гасила загоревшееся было желание сдаться в плен и полюбовно объясниться.
Напротив, проснувшийся животный страх гнал меня как дикого кабана в самую крепь, тальниковую чащобу, в надежде добраться до спасительной, как мне казалось, речки Светлой.
Но вскоре я с ужасом понял свою ошибку! Чем ближе к реке, тем влажнее становилась почва под ногами, на которой явственно стали обозначаться мои следы. Если гарцующие наездники вздумают сойти со своих сёдел и начать преследовать меня пехом, мне несдобровать!
Чуть погодя так оно и случилось. Треск ломаемых веток сзади, справа и слева подтвердили мои опасения. Меня не только обнаружили по следам, но и организованно и целенаправленно окружали!
Когда же впереди меня нарисовалось болотистое озерцо, поросшее местами тростником и рогозом, я понял, что мне не уйти!
Однако, упадническая мысль оказалась скоротечной. На смену ей пришла другая, основанная на наблюдении за поведением раненой кряквы и знании истории.
В первом случае я вспомнил лихо сбитую мной утку, которая упала совсем рядом в залитые водой прибрежные кусты, но совершенно исчезла из вида. О её близком присутствии свидетельствовала только собака, стоически застывшая носом в одном направлении. Долго вглядываясь, я, наконец, увидел кончик утиного носа, еле заметно торчавший, упёршись в тонкий тальниковый ствол, залитый водой озера. Погруженное тело сквозь опавшую плавающую листву было нисколько незаметно.
Вторым посылом к спасительным действиям было память о прочитанном в детстве рассказе о воинском искусстве древних скифов, переходивших водоемы с полыми трубочками во рту, чтобы незамеченными подобраться к врагу.
Я решительно вступил в теплую воду, рассекая поверхностный ковёр зелёной ряски. Оглянувшись, порадовался, что торфяное дно не взмучивает воду, а ряска вновь смыкается за моей спиной. Обходя торчащие кочки, я добрался до середины, упёршись в небольшой островок, поросший вокруг тростником, и где глубина достигала уровня моего пояса.
Голоса приближались. Надо было спешить!
Достав складной ножик, я срезал по межузельям прошлогоднюю одеревеневшую камышину и продул её, чтобы убедиться в её сквозной полости.
Затем вогнал свою палку бо, ставшую в этой ситуации скорее копьём, как можно глубже под углом в дно, примыкающее к островку. Получился подводный якорь, за который я мог держаться, чтобы не всплыть и не обнаружить себя.
С зажатой крепко во рту дыхательной трубкой, я погрузился в воду за секунды до появления первых преследователей на берегах озерца.
Сквозь воду, не различая слов, но понимая смысл, я слышал их недоуменные и возмущенные проклятья в свой адрес.
