– И потом дураки они, как правило, дальше своего носа не видят. Помнишь, как Ходжа Насреддин своим ишаком управлял? Держал перед носом пучок травы на прутике: прутик влево – ишак влево, прутик вправо – ишак вправо.
– Нет, Василь, все равно руководителю образование необходимо.
– Ты, Алекс, считаешь, что образованный дурак лучше, чем необразованный? А ведь здесь и кроется причина нашего развала. Дипломированный дурак – это не только затраты на обучение, но и расходы на его последующие деяния!
Чем выше сидит дурак, тем страшнее последствия!
Возразить было нечего. Я перебрал в памяти всех своих бывших начальников. Вывод получился неутешительный. Василь был стопроцентно прав. Я решил не продолжать. Снетков тоже о чем-то задумался.
У нас с ним оказалось много общего. Мне нравилось, что Снетков не зацикливался на какой-либо теме. Он предпочитал собрать аргументы и продолжить спор позже.
Главным достоинством моего приятеля был его житейский философский ум. А еще Василь был импровизатором, умел не только задать какой-то заковыристый вопрос, но и сам мог на него с блеском ответить.
Жизнь входила в свою колею. Мне-то было не привыкать, я уже вторую зиму в таких условиях, а Снеткову приходилось приноравливаться. Но он не жаловался. От предложения в самые морозы пожить на одной жилплощади он отказался.
Мои доводы по экономии топлива отвергались. Такие намеки уже поступали ему от Мани, но Снетков предпочитал свободу и одиночество.
Я знал что он пишет, но скрывает это, как впрочем и я. Мне импонировала такая скромность. С объявлением гласности из всех щелей полезли писатели и поэты от а-ля Есенин до а-ля Барков. Но у Василя никакого а-ля не могло быть, слишком своеобразен.
Однажды я зашел справиться о его здоровье, он немного простыл, и спросить, что ему привезти из города. Дверь была открыта. Снетков сидел на диване, просматривал какие-то записи. Пытаясь скрыть свою заинтересованность, я спросил безразличным тоном:
– Что-нибудь свеженькое?
– Если бы свеженькое… – не выходя из задумчивости, произнес Василь.
Я все-таки упросил прочесть.
– Хорошо, – сказал он, встал и продекламировал:
Мне подарила курица яйцо,
Я съел, и в задней части загудело,
Тогда я плюнул ей в куриное лицо
Что, впрочем, мало за такое дело!
Затем выразительно поклонился и посмотрел на меня, ожидая реакцию.
– Здорово! – сказал я, – только насчет лица как-то…
– А ты хочешь сказать, у курицы морда, что ли? Тоже мне критик нашелся. И вообще, я пишу не для таких…
– А для каких?
– Для потомков! Они будут образованнее, культурнее и с большим, нежели у тебя, Алекс, кругозором. И вообще, такие как ты критики с поселковыми замашками всегда входят без стука и вдохновение отпугивают!
Тут вдруг скрипнула дверь, и в дом ввалился запорошенный снегом Вовка. Не здороваясь, он бухнул на стол бутылку молока:
– Вот, мамка от соседской козы передала.
– Так…. Коза мамке для меня передала, а ты, значит, его принес. Я правильно понял? – на полном серьезе спросил Снетков.
Вовка опешил.
– Да нет, – прокручивая в голове вопрос, промямлил он, – молоко козье, а передала мамка.
– Не обращай внимания, – успокоил я Вовку, – ему тут уже курица яйцо подарила, так пусть уж и коза молоко передаст до кучи.
Снетков, внешне не реагируя на иронию и игнорируя мое присутствие, переключил внимание на мальца:
– Как дела у нашей смены в школе? Умнеешь потихоньку?
