– Нет, – печально сообщила будущая смена.
– Это почему?
– Училка у нас тупая.
– А чего ж вы ее сами не учите, не подтягиваете, не воспитываете?
– Пусть ее директор воспитывает! Он ее каждый день к себе в кабинет вызывает и там воспитывает, она всегда красная и растрепанная оттуда выходит.
– Если красная и растрепанная, то ты, Вовка, возможно, года три ее не увидишь. Глядишь, восьмой класс без ее дурного влияния успеешь закончить. – заключил Снетков.
– Врете вы все! – сказал Вовка и выскочил на улицу.
Василь взял со стола бутылку:
– Будешь?
– Тебе же прислали. Завтра я еще меду привезу. Вижу лечить тебя надо, а то про учительниц плохо думаешь.
– Опять гости, – Снетков услышал скрип двери, – ну и хату ты мне нашел, здесь не только поболеть, помереть спокойно не дадут.
– Здравия желаю! – прозвучал с порога строевой голос полковника. Он был в офицерском бушлате и военной шапке-ушанке без кокарды.
– Слышал, Василь, ты болеешь? Вот я тут лекарство принес, – и вынул из внутреннего кармана бутылку водки.
Зная, чем это кончится – разговорами о доблестной Советской Армии и перечислением совершенных подвигов я сослался на дела и стал прощаться.
– Алекс, я верю в твою искренность, – Снетков осуждающе посмотрел на меня, но удерживать не стал.
Постепенно я узнавал о прошлой жизни соседа. Как он сам сказал, образование у него было «среднее специальное, но без диплома».
На преддипломной практике вляпался в какую-то историю. Начались разборки. Особенно возникал комсомольский секретарь, которого Снетков охарактеризовал так:
Линии судьбы и жизни на его ладони сливались в одну, которая четко совпадала с линией партии.
На защиту Василя встала «комсомолка, спортсменка, и красавица» Зоя Бессмертнова, предложив взять его на поруки. «Это все ее бредни – просто в меня втюрилась», – пояснил Снетков
Он не хотел вдаваться в подробности той истории, но, я понял, что уже тогда Снетков не умел и не хотел приспосабливаться. Видимо уже тогда и появилось его фирменное «в отличие».
Зоя все же взяла его на поруки, вернее, он взял ее на руки и отнес в ЗАГС.
– Именно там у нас выдают свидетельство, что ты уже с браком – пояснил Снетков, – и тебя теперь будут доводить «до ума».
Молодожены уехали в областной центр и устроились на завод.
Сначала жили спокойно. Зоя была умная и активная, порой даже чересчур. Решив сделать карьеру на идеологическом фронте, она с отличием окончила высшую партийную школу.
Все чаще их разговоры переходили в плоскость марксистко-ленинской философии, с уклоном в ее ленинскую ветвь, которой Снетков придумал свое название – «ленинский сук». И у плиты и в кровати Зоя просто сыпала цитатами из классиков коммунизма.
Собираясь в кинотеатр он неизменно слышал одно:
…Из всех искусств для нас важнейшим является кино.
Снеткову это надоело, и он тоже покопался в этой белиберде и натолкнулся на ряд несоответствий. Нашел, что кроме кино Ленин упоминал и цирк, но фразу подсократили.
Тогда копнул глубже и нашел, где собака зарыта!
Однажды, когда жена довела его до белого каления, он заявил:
– Вся эта революция – месть царю за еврейские погромы внуками тех, кого громили.
Внучки пришли и заменили террористов-народовольцев, спрятавшись в подполье и выжидая подходящий момент.
И вот он наступил в октябре 17-го.
А чтобы никто не догадался об этой мести, в последний момент вытащили из шалаша Ленина и притащили в Смольный.
