– Ну, служилые, видать, усердно вы молились. Велел государь окольничему и дьяку взять из житниц по калачу на брата и по осётру, а сверх того семь чаш вина да квас медвян, и спроводить вас всех до единого в Столовую избу, а лошадей на Конюшенный двор отвести и сена дать!
И, тотчас позабыв обо всех горестях сердечных, ратники загомонили весело, взволнованно:
– Слава Богу на небе! Государю нашему на всей земле слава!
Глава 7. Новое назначение
Не дивитесь же, друзья,
Что не раз
Между вас
На пиру веселом я
Призадумывался.
Я чрез жизненну волну
В челноке
Налегке
Одинок плыву в страну
Неразгаданную.
Саин-Булат наведал дружину в Столовой палате и с великой радостью сообщил добрую волю царёву: – Иоанн Васильевич своею милостью распускает всех по домам, кто где преж сего жил. Услышав это, вертязинский боярин вздохнул легко, словно бы пудовое горе с плеч свалил.
– А кто хочет остаться в опричной службе, то, по их челобитью, даёт государь жалованье на прожиток помесячно, дворовые места и пашенную землю.
Переглянулись Фрол с Ерёмой, весело поблёскивая глазами, и, взаимно сговорившись, согласно тряхнули головами.
– Иные же могут пойти ко мне на верную службу без принуждения, – взглянул Саин-Булат на Юшко.
И молодой воин обрадовался больше всех; положа руку на сердце, с пылкостью ответил:
– Идти на службу к тебе, воевода, готов тотчас, и, где ляжет твоя голова, воевода, там и я свою сложу!
Улыбнулся Саин-Булат новому своему слуге и пожелал всем приятного отдыха.
Пир же продолжался до глубокой ночи. Изголодавшиеся за поход воины пили и ели до изнеможения, а потом свалились спать. Не видели и не слышали, как омрачилось небо грозовой тучей и разразилась буря такая, с дождём и молнией, что Господи упаси! Поломало и вырвало с корнем множество самых толстых деревьев. Ветер ссаживал с домов крыши, срывал ворота. В слободе поднял на воздух мужика вместе с телегою и лошадью; телега оказалась висящей на верху высокого дерева, лошадь мёртвою на земле, а мужика нигде не нашли.
Мало-помалу буря ушла, ветер разогнал сумрак, и утром стало так тихо, что слышен был даже слабейший шорох. Воздух наполнился сладким запахом сена и неведомых трав.
Грозу же погнало на Тверь и дальше на Торжок и Новгород. Провожая стихию, вздыхали старики: «Вещует нам Господь: быть худу, жди нового кровопролития».
…Но в Кремле было не до знамений: бояре только и судачили о том, что Государь и Великий Князь пожаловал басурманского сына, племянника бывшей царицы Марии Темрюковны, и учинил его в Касимове правителем.
– Что за привычка у Иоанна устраивать татарских царей на высокие места и раздавать им земли? – шипели недоброхоты, с недовольством восприняв новое назначение.
Иные же вступали в спор:
– Князь хоть и молод, а честен в словах и делах, вот государь к нему и приклонился.
Между тем новопожалованный Касимовский царь покидал Москву.
Погода благоприятствовала на всём пути. Сосновые и еловые ядрёные леса заглядывались на ясное небо. Свежий ветер доносил запахи сладких трав с бесконечных лугов и берёзовых рощ, тронутых первой позолотой.
Дорога была весёлой. Везде расставляли шатры, приготовляли обеды и ужины. Встречалось множество приветливых деревенек, ютящихся на опушке леса. Проходили мимо красивых церквей и благолепных монастырей, оглашающих просторы призывным звоном.
– Вот говорят, не стоит привязываться к этому миру, поскольку ненадолго в нём останешься. А как не привязаться, когда кругом такая лепота, что умирать неохота? – под цокот копыт повёл разговор Юшко. – Да и страшно умирать, ведь не святой, это святым не страшно. Не послал бы Господь в злые муки превечные, в тартарары преисподенные!
