Два царя - страница 8

Сбежавшие отовсюду собаки громко залаяли, стращая топтыгина. И мишка, встав во весь рост, вскинул когтистые лапы, замотал круглой, непомерно большой головой, засопел, с ноги на ногу переваливаясь. Хозяин наставил рогатину, толкнул ею медведя в грудь и, под всеобщее ликование и подзадоривание, опрокинул покорного зверя.

– Сам дьявол в образе скомороха ведёт бедный мир на погибель! Жалко животину, – послышался чей-то добродушный голос.

Согласились и остальные глядельщики:

– Тем, кто держит медведей для прельщения людского, будет тому от Бога грех.

И вдруг заволновались граждане, услышав топот конских копыт, загудели, тревожно переговариваясь, увидев дружину:

– Гляди, хтой-то там?

– Бог их знает…

– Поотхлынь, народ православный, раздайся, расступись! – голосисто крикнул Юшко, и толпа раздвинулась, пропуская ратников.

Вперёд протолкался невзрачный мужичок в драной полотняной рубахе, росточком аршин с шапкой, с бледным лицом, осенённым реденькой бородкой. С метлой в руках он преградил путь. Послышались смешки, но не злые. Все глазели на умного шута, ходившего от улицы к улице, крича: «Время очистить Русь-матушку от последнего сора!»

– Отойди, отойди! Задавят! Ай, слепой? – поостерёг его Юшко.

Но в сумасбродной суровости юродивый дерзостно остался стоять посреди дороги.

– Не мне быть слепому, а другому. Кому, то одному Богу ведомо, – решительно ответствовал он, и все узнали этот голос: вот кто пожалел косолапого артиста!

Старик же, переведя взгляд на молодого воеводу, неодобрительно покачал головой:

– Направляешь стопы свои в змеиное логово. Лучше по огню да угольям ходить, нежели по твоей дороге.

– Растопчут кони, святая душа, – улыбнулся Саин-Булат, сдерживая лошадь.

– Не меня растопчут, а твою поклонную голову. Сердитого проклянут, а смирного живьём проглонут, – пробормотал в ответ Христов человек.

– Но-но-но, знай меру, болвашка, попридержи язык свой, метёт, как твоя пометушка, – строго осадил Юшко непутёвого мужичонку и для пущей острастки потряс кнутом: – Или плетей давно не получал?

Но тот вдруг рухнул на колени перед воеводой, ударившись лбом о мостовую:

– Бью челом государю всея Руси!

Смутился Саин-Булат, погасил улыбку: не иначе безумен старик!

Юшко же с Фролом соскочили с коней и оттащили в сторону убогого, не причинив, впрочем, ему никакой обиды. А он и не сопротивлялся: молчал, пока его уводили и воины вскакивали в сёдла, а потом со смешливой грустью бросил вдогон удаляющимся всадникам:

– Всё минует!

Оставив дружину у ворот Кремля, Саин-Булат верхом на лошади поскакал к золотым хоромам. Не раз случалось ему бывать здесь с отцом, которого Иоанн Васильевич частенько приглашал во дворец. О, как он любовался царскими палатами, где подволоки[19] выписаны травами, разными красками зело урядно[20]! А как восхищался государем! Хорош был собой, рослый, стройно сложён, с высоким лбом и длинным тёмно-русым волосом; голос имел пронзительный, много шутил и часто разражался громким хохотом. А ещё говорил о том, что научит Саин-Булата быть настоящим охотником, какому всегда будет удача. О, с каким нетерпением ждал он царскую охоту на зайцев! Было так захватывающе в числе прочих наездников мчаться на коне! По сигналу спускали собак (а их в государевой псарне водилось огромное множество), и они заливались лаем – это были отменные животины с отличным чутьём и понятливостью! Сам же Иоанн был великолепным седоком! Верхом на разукрашенном коне, одетый в блестящее одеяние, без рукавиц, с двумя ножами на поясе и секирой в руке, он казался Саин-Булату настоящим скифом! Так и сказал он однажды своей тёте, царице, а она усмехнулась: