— Ладно, не нервничай ты так. Ни тебе, ни мне не нужны слухи, порочащие репутацию. Давай придумаем, как из этой ситуации вывернуться.
Альвин молчал, а предательский румянец с ушей полз уже на лицо.
— Ваше высочество, я не могу... Ваш отец... Ваш жених...
Я удивленно хлопала глазами, пытаясь понять, что именно он «не может». Идей на ум не приходило.
— Что ты не можешь?
— Не могу на вас жениться! — выпалило это чудо, глядя на меня, как щенок смотрит на злого хозяина, нарочно поднявшего мячик слишком высоко.
Уж не знаю, приличествует ли принцессам так ржать, но сдержаться мне было очень трудно. Отсмеявшись, я вытерла выступившие на глазах слезы, глубоко несколько раз вздохнула и еще раз посмотрела на ничего не понимающего Альвина.
— Ты серьезно думаешь, что я хочу замуж за тебя? — Оп, и непонимающее лицо сменилось облегченно-обиженным. Согласна, возможно, прозвучало излишне резко, ситуацию стоило чуточку поправить. — Не обижайся, Альвин, ты очень-очень милый, но дело в том, что я не знаю, как от одного жениха избавиться, а тут ты еще.... Нет уж, жениться тебя на мне никто не заставляет, да и не требуется это.
Детский сад какой-то.... Но зато теперь я точно знаю, что нахождение женщины и мужчины в одном помещении без свидетелей тут трактуется достаточно однозначно. Жениться он не может, хе-хе...
— И что вы прикажете мне делать? — Альвин, видимо, понял, что никто не намекал на его «недостойность» руки принцессы, и перестал обижаться, решив проявить заинтересованность в «спасении чести и достоинства». На мой взгляд, социальная разница между нами была весьма очевидна, и вряд ли бы мой «отец» одобрил бы такой мезальянс, даже не виси надо мной дамокловым мечом свадьба с Ариманом, но мужская гордость иногда прет впереди логики, и — следуя моим наблюдениям, — чаще, чем хотелось бы.
Удержавшись от шутки про штаны и бег (а то опять не так поймет же), я снова оглядела комнату. Стена, окно, кровать, стол, сундук, дверь, стена, Альвин. Сундук. Альвин.
— А что в сундуке? — Я встала и, подойдя к тяжелому и массивному предмету интерьера, прищурившись, сравнила его габариты и рост мужчины.
— Одежда, ваше высочество.
— Вытаскивай.
— Зачем?
Ишь, любопытный какой!
— Затем, что мы спрячем тебя в сундуке. Я... — обведя взглядом комнату, я поняла, что это — наилучший выход, — изображу, что в ярости раскидала тут все вещи, побила посуду, ведь сюда обязательно кто-то заглянет после моего ухода. Посидишь в сундуке немного, а потом вылезешь.
На лице стражника появилось понимание и готовность следовать плану. Сдернув с кровати одеяло, он принялся вытаскивать из сундука свои нехитрые пожитки и, равномерно распределив их по всей поверхности, накрыл снова одеялом. Я одобрительно кивнула — а парень-то не прост! Я даже не подумала, что вытащенные из сундука вещи могут привлечь ненужное внимание, а так застеленная шерстяным одеялом кровать оставалась вне всяких подозрений.
Сундук оказался впритык, в моей душе снова зашевелились угрызения совести. Ворвалась в комнату, запихнула в сундук, сейчас еще бардак тут устрою.... Вроде накосячила я, а страдает другой, ни в чем не повинный человек.
— Слушай, Альвин... — Он вскинул на меня взгляд, елозя в попытках устроиться в сундуке поудобнее. Глаза были серыми, серьезными и очень красивыми. — Прости меня, ладно? Я тебе потом со служанкой пришлю что-нибудь за вот это все.
