Разноцветное море всколыхнулось, зашуршало дорогими тканями платьев, склоняясь перед августейшими особами. Я, проникнувшись моментом, взирала на приседающих в реверансах и сгибающихся в поклонах людей из-под ресниц, нежно улыбаясь себе и распирающему меня чувству собственного достоинства. В конце концов, за эти пять дней я сделала столько, сколько предыдущая принцесса не сумела за всю жизнь, так что мне действительно было чем гордиться.
Король отпустил мою руку уже перед «финишной прямой» у тронов. Я, приподняв подол платья, поднялась по трем ступенькам, села на предназначенный мне атрибут власти, такой же, как у короля, только пониже и с не такой высокой спинкой.
Рудольф небрежно кивнул, и музыканты, стоящие в углу зала, завели нечто легкое и определенно танцевальное.
— Ну как тебе? — Чуть склонившись ко мне, король при этом на меня не смотрел, следя за кем-то в зале.
— Очень круто! — Я все же удостоилась непонимающего взгляда и тут же поправилась: — Я хотела сказать, что очень здорово. Незабываемые ощущения!
Пользуясь тем, что рядом с троном было пусто, а музыка отлично заглушала нашу речь, я могла не переживать за искренность своих слов.
— «Добродетельная Эвелин» — я даже подумать не мог о таком, не то что мечтать дожить, — хмыкнул король насмешливо, я в притворной скромности опустила взгляд, чтобы тут же понять, что нужно успеть сообщить Рудольфу о своем странном разговоре с герцогом сейчас, пока еще есть свободная минутка, и взглянула вновь на короля.
— Со мной перед приемом говорил герцог Оташский. Я не поняла, чего он хочет. На прямые вопросы отвечал уклончиво, в конце сказал, что я изменилась, но для меня слишком поздно. А еще сообщил, что мой бывший жених скоро женится.
Король, мгновение помолчав, усмехнулся, потом посерьезнел и повернулся ко мне лицом.
— У каждой герцогской семьи есть своя, скажем так, особенность. У нашей семьи это чувство правды. Как ты думаешь, почему мой титул «Справедливый» и почему я выступаю судьей каждую неделю? Я ощущаю, когда мне врут в ответ на прямой вопрос. У тебя эта способность тоже есть. Была, если быть точным... Именно поэтому я тебе поверил, поверил в твою историю. Я сам несколько раз соврал тебе в первый день в тех вещах, которые Эвелин бы взбесили, и соврал максимально прямо, так что моя настоящая дочь почувствовала бы это. Ты не отреагировала. На прямые вопросы отвечала правду или то, что считала правдой. Выводы напрашиваются сами собой, верно? Очевидно, герцог просто пытался избежать нашей «родовой особенности», отвечая уклончиво, чтобы ты не могла определить, истинны ли его слова.
Я сидела, судорожно переваривая эту информацию. Получается, что сидящий рядом со мной Рудольф был в некотором смысле ходячим детектором лжи? И я должна была быть тоже, но, видимо, утратила эту способность. Вернее, тело утратило, когда мы с настоящей принцессой поменялись местами. Так, а какие способности у других герцогов? А если кто-то из них читает мысли?!
Король, наблюдая за паникой, отразившейся на моем лице, видимо, понял ее по-своему.
— Да, тебе придется быть очень осторожной в своих высказываниях и реакциях на чужие слова.
— Какими способностями обладают другие герцоги? — Я заметила краем глаза чей-то пристальный взгляд, но, повернув голову, из моря прикрытых масками лиц никого выцепить не смогла и снова посмотрела на Рудольфа.
