Опустошив кубок, герцогиня улыбнулась мне довольно и чуточку лукаво.
Так вот откуда были эти неустановленные поступления средств в гроссбухе! Все эти годы Марьям поддерживала корону на плаву! Но как? Откуда такие средства?
— С вашего позволения, я оставлю вас обсудить этот маленький нюанс. Ваше величество, ваше высочество... — Герцогиня Васконская присела в грациозном реверансе и покинула балкон, на прощание по-матерински потрепав растерявшегося Альвина по щеке.
Повисла пауза. Рудольф молчал, выжидающе смотря на меня. Я отвечала ему тем же.
— Пятнадцатая часть это много? — Я не выдержала первой и нервно прошлась по балкону от края до края, чувствуя, как пальцы сами по себе начали теребить рукав роскошного платья.
— Это у тебя надо спросить, ты у нас финансовый гений, не я. — Король усмехнулся на мое немое возмущение и тут же примирительно поднял ладони перед собой. — Ладно-ладно. Я не особо хорош во всех этих счетоводческих делах, но пятнадцатая часть — это обычная компенсация за участие в военных действиях. Конечно, никто не платит ее десять лет, она высчитывается с захваченных средств, но так как мы никого не захватываем и не грабим, то я считаю подобное предложение достаточно уместным.
Я кивнула, мотая на ус ценную информацию не только о местных порядках совместных грабежей, то есть — военных кампаний, но и о том, что мой отец расписался в собственной экономической беспомощности.
Нет. Так не может продолжаться вечно. Но разговор о том «а дочь ли я тебе, или где?» стоит отложить до более приватной обстановки. Нельзя даже допускать возможности, чтобы кто-то услышал подобные вопросы!
Поправив рукав, я еще несколько мгновений смотрела на лежащую у подножия замка столицу, а потом — кивнула.
— Значит, мы принимаем это предложение.
— Отлично. — Рудольф моментально откликнулся, а мне отчего-то стало не по себе. Он так легко отпустил меня, словно бы не было того разговора, не было всех его переживаний... Я невольно попыталась вглядеться в лицо короля, найти там что-то, что подсказало бы мне, а переживал ли он за меня на самом деле, как за свою дочь. Мой взгляд, конечно, не остался незамеченным. Рудольф хмыкнул, подошел и встал рядом, опираясь локтями на каменные перила, как это не так давно делала я сама. — И что теперь тебе не так, Эва?
Я, покусывая губу, начала ощущать себя дурой. Весьма неприятное чувство, между прочим, но достаточно правдивое: то требую отпустить меня воевать, то не довольна, что меня отпускают. Как говорил персонаж моего любимого ситкома: «Не можешь сдержать эмоции — иди в чулан, никто не любит истеричек». В чуланах сидеть принцессам не полагается, а второй забег по замку мог и не сложиться так удачно, как с Альвином.
— Все в порядке, я... — Я тут же замолкла, натыкаясь на насмешливый взгляд короля. Ну да. Я врала, вернее — пыталась врать ходячему детектору лжи. К успеху шла, угу. — Ладно. Меня просто зацепил тот разговор... не идет из головы. — Я опустила взгляд и начала старательно исследовать пространство под балконом, надеясь, что ощущение неловкости не выльется стыдливым румянцем на щеках.
— Забудь, Эва. Я... вспылил. Прости. Не надо было мне это говорить. — Голос короля звучал чуть глухо, и я, бросив на него короткий взгляд, заметила болезненно-тоскливое выражение на его лице.
