— Дора, а сколько лет тебе?
— Восемнадцать, — гордо ответила она, даже приподняв голову с лежака. Я едва сдержала смешок, впрочем, взгляд тут же упал на пунцовеющие на бедре девушки синяки, и веселье куда-то подулетучилось.
Я старше ее на четырнадцать лет! Вернее, биологически на десять, но будто это что-то меняет...
— А сыновья герцога так не делали? — Я окатила ее водой из ковша, и она, издав довольный вздох, медленно села на полке и подвинулась, освобождая место и для меня.
— Как?... А-а-а. — Вспомнив тему нашего разговора, раскрасневшаяся Дора качнула отрицательно головой. — Какое там. Сначала только сборщик податей приезжал. Потом вдруг второй нарисовался через неделю после первого. Сказал, дескать, мы платим узурпатору и убийце собственного отца, а он — посланник достойного герцогского титула Герберта. Младшенького, стало быть, сына покойного герцога. И ему, его светлости Герберту Фиральскому, надыть помощь оказать, потому «тащите четыре меры пшена, десяток гусей и двух свиней», вот так вот и сказал.
— А вы что? — Я слезла с полки и потрогала воду в ближайшей лохани пальцем — ее уже даже прохладной назвать было нельзя, что мне и нужно было.
— А мы ничего, — вздохнула Дора и пожала плечами, — мы ж отдали уже. Люди мы простые, чего там высокие господа не поделили, то нас не касается... Не касалось до вчерашнего дня. — Голос девушки ощутимо посуровел, и я нарочито громко плеснула водой в кадке.
— Подай мне мыльный корень с лавандой, надо волосы промыть, а то голова взопрела... — Я взяла протянутую мне баночку и принялась разводить воду в лохани, взбивая пальцами пену.
— А что с нами в Алой крепости будет?
Я обернулась, смотря в лицо Доре, что нервно теребила кончик своей косы.
— Ничего плохого. Там крепкие стены и есть провиант. Мы не можем оставить вас здесь вот так... Так что сопроводим до крепости, а там уже решим, что делать. — Пожав плечами, я уже почти отвернулась от селянки, как следующая ее фраза заставила меня прямо-таки подпрыгнуть на месте, круто обернувшись.
— А с солдатами спать обязательно, или помощи в обозе хватит в уплату?
— В уплату чего? Стой, что значит — «обязательно спать»? Ты о чем? — Я, чуть ошалев, хлопала глазами на сидящую напротив девушку, пытаясь понять, с чего вдруг она говорит о таких вещах. Дора, видя мою реакцию, стушевалась, потупила взгляд и начала что-то мямлить под нос, но я ее прервала: — Так, скажи четко и внятно, что ты имела в виду?
— У вас много мужчин и мало женщин в обозе, я подумала, ну... что как в уплату охраны надо будет... то самое... — Видя, как мои глаза приближаются по размеру к двум блюдцам, Дора замолкла. Я еще несколько мгновений стояла, осмысливая то, что услышала, а потом осторожно поинтересовалась, с чего она вдруг решила, что им придется расплачиваться натурой.
— Ну, так всегда делают! — выпалила эта святая простота, а я с трудом сдержала рвущиеся с языка непечатные выражения.
— Никто не будет заставлять вас спать с солдатами. Ни я, ни сами солдаты, ясно? Только добровольно и никак иначе! А еще лучше — обойтись без этого совсем... — закончила я уже больше в сторону и тише, а потом снова пристально посмотрела на Дору. — Ты все поняла?
— Я — да, — твердо и радостно ответила мне она, моментально обозначив основную проблему. Разговаривать об этом надо было с офицерами и графом — хотелось бы, конечно, верить, что под моими знаменами сплошь высокоморальные и культурные люди, но мое худо-бедное знание истории родного мира нашептывало об обратном. Так как превращать сопровождаемых женщин в солдатских шлюх я позволять не собиралась, следовало решить этот вопрос, как говорится, на берегу.
