Следы здравомыслия в этом случае заменены социальными инстинктами, аналогичными понятию «веры», или убеждённостью в праве зарабатывать на жизнь любым способом. Следовательно, в нашем мире процветает всё та же подмена рассудочной научной деятельности на комплект общепринятых инстинктивных форм поведения. Такой поведенческий выбор конкретного учёного предполагает гарантированное пищевое (финансовое) процветание, общественную любовь, огромную экономию на праздном мозге и высокую степень социализации в научном
Таким образом, научный, политический и эстетический прогресс всегда замедляется при увеличении числа представителей этих занятий, их активном взаимодействии между собой и интеграции в профессиональные сообщества или государственные структуры. В этом случае они начинают действовать против остального сообщества в качестве конкурентной группы гоминид. Внутри такого специализированного образования вырабатываются собственные правила или социальные инстинкты как на профессиональном, так и на административном уровне. Решение биологических групповых проблем быстро и полностью вытесняет чудесные научные, художественные или политические цели. Появление чего-либо нового, разумного или рационального в такой среде крайне маловероятно и обычно является парадоксальным исключением. Намного чаще сохранение социально-биологических преимуществ объединённых артельщиков становится первичным, а политические, эстетические и научные искания – вторичными. Поиск новых знаний, политических решений и эстетических впечатлений подменяется излюбленной мозгом праздностью и несложным следованиям профессиональным новодельным инстинктам» [19, с.74-78].
В этих мыслях, достаточно гротескных, тем не менее отражены многие закономерности, которые выявлены психологами, историками и социологами. Речь идёт о том, что при движении психотипа от резонатора к постпострезонатору социальные и психологические изменении людей закрепляются даже на биологическом уровне. В результате вместо активной деятельности люди начинают обмениваться банальностями и ничего не значащим «пухлыми» словами.
Однако, закрепление черт личности на биологическом уровне означает, что сам по себе психотип постпострезонатора изменить невозможно. Любые попытки вроде принятия соответствующих законов, воспитания, погружения в реальную ситуацию и пр. будут разбиваться об «окаменевшую» нервную систему. Требуется смена поколений, которая сама по себе тоже не происходит. Необходим вызов, с которым субъективный мир неуравновешенных отношений не может справиться.
Поэтому замена постпострезонаторов на резонаторов происходит через революции и иные мощные народные возмущения, в условиях когда обществу необходимо консолидироваться для того, чтобы противодействовать нападению внешнего врага, экономическому кризису, серьёзному природному катаклизму и т.п. В таких условиях происходит консолидация коллективного сознания, а в его бессознательном возникает понимание того, что необходимо делать, чтобы выжить. Возникает одна общая для всех доминанта, которая начинает «выстраивает» под себя все общественные отношения.
И резонаторы поднимают голову, а их голос начинают слышать. Реальность, то есть внешние для общества и государства факторы, выходит на первый план, а вместе с ней и человек со своими проблемами. Ценности эфемерного мира теряют свою актуальность, он рушится, погребая под своими обломками и постпострезонаторов. Их таланты никому не интересны. Остаётся только уйти, так как они уже не могут «хозяйничать и управлять как прежде». Если к тому же и низы «не хотят жить как прежде», то возникает революционная ситуация [14].
