Дамиану, наследнику престола, взрослому мужчине, государственному мужу, хотелось плакать, когда он понимал – его неодолимо тянет к женщине, которая ему не ровня. Которая демонстрирует пренебрежение, к нему – к принцу и наследнику.
Никто! Никогда! Не смел показывать ему пренебрежение! Даже когда он был вторым, не наследным принцем, а уж теперь!.. Ах, что б тебя!
И Дамиан самым жестоким образом дёрнул за поводок своего Несносного Мальчишку. Да так, что пса поволокло за ним, резко пришпорившим лошадь.
Это когда его после встречи с Валери в доме Милэды куда-то влекло, он не понимал. То начинало тянуть к княжне прямо на совете у матушки, да так, что он физически чувствовал боль, то хотелось бросить всё, в том числе и совещание с министрами, советниками и безопасниками, и мчаться сломя голову в Новую Академию. Непонятно было. Но спасала железная воля и многолетняя выучка держать себя в руках.
Хотя было бы неправдой утверждать, что он совсем не понимал, что происходит. Подозрение, подкреплённое фактами, – та вещь, которая почти доказана. Но принц предпочитал ничего не понимать...
Всё стало абсолютно ясно в тот вечер, когда недалеко от его покоев очередная женская фигурка выступила из коридора навстречу. И принц внезапно вспомнил, что давно уже гладкое женское тело не грело его ладонь, а прерывистое женское дыхание не тешило его слух. Телесный голод вдруг пережал горло и высушил гортань. И не заглянув даже в лицо предложившей себя женщины, Дамиан схватил её за руку и потащил к себе.
А там, не тратя времени, даже на то, чтобы зажечь свет, прижал к себе тоненькую фигурку, вдохнул запах её волос, провёл носом по шее, пока его руки мяли плечи, жадно гладили узкую, гибкую спину и спускались ниже, чтобы нащупать... девичьи узенькие бёдра? Дамиан замер и мгновенно закаменел. Непроизвольно вырвалось:
– А где?...
Он был растерян – не то. Ладно – запах не тот. Но вот тут, пониже спины?.. Тут должно быть по-другому. В этом месте должно быть много... много тела должно быть!
В висках застучало, и он оттолкнул девушку, схватившись за голову.
Почему должно быть много? Он закрыл глаза и нервно потёр виски.
Вспоминал.
В душе успокаивалось, когда он вспоминал, головная боль отступала, когда он представлял, что, спускаясь ниже талии, его рука должна ощутить много тела. Широкие должны быть бедра, вот такие... такие...
И тут же вместо боли вспышкой в голове мелькнул образ — фигура наклонившейся женщины. Наклонившейся за чем-то на полу женщины.
Он застал эту картину однажды в домике Милэды. Да, вот такие широкие бедра должны быть у женщины! У его женщины…
Желание пронзило насквозь, и принц снова схватил девушку, что так и стояла перед ним, растерянная, полураздетая. Он снова вдохнул запах её кожи, провел рукой от плеч вниз, по спине, опустил ладонь ниже талии...
И всё. Желание мгновенно пропало.
Будто его окатило холодной водой. Будто он упал в пруд с ледяным крошевом – острые холодные иглы махом царапнули по всему телу, отрезвляя холодом и болью. Он сжался, скривился болезненно. Щёлкнул, чтобы загорелись настенные светильники и взглянул в лицо девушки, что стояла перед ним. Яркая, рыжая. Губы красные, явно накрашены. А глаза карие – некрасивые. Глаза тоже должны быть другие – ярко-голубые...
– Вот ты какая... – протянул разочарованно.
Не говорить же ей, что она не такая, как должна быть его женщина. Процедил:
