– Что вы делали ночью? – спросил он.
– Опять меняли местами белые кубы, как и вы.
– И какой формы были ваши кубы? Наши вот такие, – Рут взял за кончики три фломастера и поставил их на столешницу, изобразив грани пирамиды. – И они были чёрные, хотя их называли белыми кубами.
– У нас всё наоборот… Может их перепутали?
Другой схватил меня за руку, останавливая фломастер, и вновь ткнул в изображение. Нужно было оставить широкую белую полосу.
– И давно ты здесь, на Ферме? – спросил Рут.
– Всегда тут был, как и все…
– Не все.
– В смысле?
Рут аккуратно провёл прямую линию, заканчивая с большой фиолетовой частью флага.
– Есть кто-то оттуда, снизу? – спросил я, перейдя на шёпот.
– Откуда ты знаешь, что внизу что-то есть? – поднял бровь Рут. – И откуда знаешь, что мы наверху?
– Я видел. Очень давно попал в комнату… Там не было стен, но потолок не падал…
– Это называется окнами.
– Ты тоже их видел?
Рут отложил в сторону фломастер с растрёпанным носиком, извлёк из карандашницы новый. Он снял колпачок и занёс руку над листом.
– Хочешь узнать, что на самом деле тут происходит?
Я неуверенно кивнул.
Рут продолжил закрашивать лист фиолетовым, укладывая чёрточку к чёрточке, стараясь не оставить ни одной белой полосочки между ними. Чёрк-чёрк – звук, будто кто-то очень рьяно тряс погремушкой.
Лист уже был закрашен наполовину, как вдруг возникло новое воспоминание.
– Встать, – потребовал воспитатель.
Мы поднялись.
– Рут невнимательна и неправильно срисовывает флаг. Стойте, пока у неё не получится.
Дети недовольно заворчали.
– Смотри, – ухмыльнулся Рут.
Лист, на котором он рисовал, исчез. Сознание подсказывало, что старый унёс воспитатель. Рут взял новый и начал заполнять его черточками с самого начала.
– Зачем ты это сделал?
– Сделала, – ответил Рут. – Я сделала, потому что я – девочка. А ты сделал, ты – мальчик.
– Что?
– Мы разные. Вы все – мальчики, а мы – девочки. Про девочек говорят «она» вместо «он».
– А ещё кто-то есть?
Рут закрашивала лист энергичнее, чем раньше.
– Перестань, нас опять накажут, – я попытался её остановить, но было уже поздно. Она вновь закрасила фиолетовым больше, чем требовалось.
– Стоп! – скомандовал мозг голосом воспительницы.
Она тоже была девочкой.
– Рут не усвоила урок. Пока она не поймёт, как нужно рисовать флаг Республики Дайяр, вы будете дышать следующим образом: вдох через нос, выдох чрез рот, вдох через рот, выдох через нос.
Класс заполнило пыхтение почти трёх десятков детей. Говорить, дыша таким образом, оказалось трудно.
Рут молча начала закрашивать третий лист. Предыдущий снова исчез.
Я аккуратно вывел между фиолетовыми штрихами белый контур звезды и принялся закрашивать всё вокруг. И вдруг остановился, получив новое воспоминание.
– Рут снова ошиблась, – сказала воспитательница. – Продолжайте работу левой рукой.
Но это было не всё воспоминание. После команды воспитательница подходила к нашему столу и разговаривала с Рут. Она спрашивала у неё, зачем та из раза в раз перекрашивает лист, и Рут ответила, что не хочет рисовать флаг и изображает глубину «в океане, далеко-далеко под водой, где всё исчезает».
– У нас другое задание, – напомнила воспитательница.
Рут молча продолжила закрашивать лист, и воспитательница выхватила его, разорвав напополам и скомкав части. Прозвучала пощёчина.
Никто не видел этой сцены своими глазами, но все помнили. Мы смотрели на Рут. На её щеке краснел отпечаток удара, по щекам текли слёзы, а из разбитого носа струилась кровь. На полу валялись два скомканных куска бумаги.
