Египетский фокстрот. Часть 2. Царь Египта - страница 9

– Но ты вовсе не похож на гиксоса.

– О да. Причина в том, что мой отец происходит из племени белых людей, тех, что живут на далёком Севере. Моей матери не повезло: она находилась в одном из хеттских поселений, когда туда нагрянул отряд светлокожих. Они перебили на месте хеттских воинов, а мою маму насильно увезли в далёкую страну, где лето похоже на египетскую зиму, а сама зима длится половину года, когда вместо дождя с неба падает снег.

– Что такое снег?

– Он похож на песок белого цвета. Если подержать его в руке, то снег начинает мокнуть, превращаясь в самую обыкновенную воду. Снег очень холодный. Если закопать в него тушу быка, то она сразу окаменеет, приобретя свойство храниться бесконечно долго. Замороженное мясо перед тем, как жарить, приходится долго оттаивать в тепле.

– Почему ты не встал на колени, приветствуя фараона, как предписывает закон?

– Великий правитель, я чту законы Египта. Однако прошу учесть особенности моей религии. Великое учение от Сына Божьего Иисуса почитаемо моими соплеменниками. Лишь во время молитвы перед Господом и Его Сыном жителям России позволяется вставать на колени. Россия – это название страны, откуда я родом.

Ненадолго задумалвшись, Тутмос III упёр немигающий взгляд в Мишу.

– Если ты когда-нибудь захочешь перебраться в Египет на жительство, то имей в виду, что здесь правят другие Боги, верховным из которых является Бог солнца Амон-Ра. Фараон же является его земным воплощением.

– Я хорошо понимаю это, однако, находясь здесь в качестве гостя, прошу твоего, о великий фараон, снисхождения.

Удивлённый правитель принялся разглядывать Мишу по второму разу. Тот смиренно стоял, потупив очи, всем своим видом выражая покорность.

Аменхотеп II, находящийся во время разговора по правую руку от властного отца, до поры до времени помалкивал. Исподволь наблюдая за купцом, он делал определённые умозаключения.

«Одежда купца намного качественнее нашей. Таким пронзительно белым цветом не обладает даже нарамник Хареса – верховного жреца Амона-Ра. Что же касается ткани, тонкой и шелковистой… – в жизни не видел подобного. Ноги чужеземца одеты не в грубые сандалии, а в непонятную обувь, скорее всего, в мягкую и комфортную».

Неожиданно возникшая мысль отдавала присущим наследнику фараона врождённым садизмом:

«Врезать бы ему двадцать плетей, чтобы корчился от боли. Впрочем, экзекуция подождёт. Отложим экзекуцию на потом».

Тутмос III оглянулся по сторонам.

Никого.

Лишь несколько стражников личной охраны… но они не в счёт.

Жрецы Тота остались у корабля на нильском берегу, других свидетелей нет, а стало быть, двусмысленную ситуацию можно разрулить мирным путём.

– Хорошо, – тихо выдавил из себя царь. – Египетские законы милосердны к иностранным гостям. Твоё объяснение принято, и ты заслуживаешь снисхождения… хм-м-м… на первый раз. Впредь… и, особенно, в присутствии поданных… подобного снисхождения может не быть.

– Так мы и не будем встречаться в людных местах. Нет никакой необходимости в прилюдных встречах, – парировал Миша. – Как говорят на моей родине: «Деньги любят тишину».

Фараон вновь замешкался, пытаясь проанализировать услышанный ответ и расставить акценты.

«С одной стороны, вроде бы всё ясно и понятно, – подумал он. – С другой же, возникает стойкое послевкусие от всей этой игры слов, будто купец прощупывает меня, пытаясь найти слабые места. Похоже Михаил не так прост, каким пытается казаться. Это видно по манере общения. Отсутствие с его стороны должного почтения к главе государства, что и говорить, является нонсесом. Он разговаривает со мной, сыном Богов, безраздельным правителем Верхнего и Нижнего Нила, великим фараоном XVIII династии – как с собой равным. Такое непозволительно никому, – пронеслось в голове царя. – Ладно, пусть живёт. Но если позже выяснится, что купец просто блефовал, переигрывая отведённую ему маленькую роль, то умирать он будет долго, как и обыкновенные преступники, заживо насаженные на кол».