Я подумала о королеве Утгарда, и вдруг стало грустно.
Странная штука – судьба. Говорят, её предрешают вещие норны – три ведьмы-великанши, которые сидят под ясенем и плетут вечную пряжу на трёх прялках. Пока нить тянется – на земле живёт человек. Нить оборвётся – и человек умирает. Начнётся новая нить – родится новый человек в нашем мире. И так – бесконечно, нить за нитью.
Норны потянули нить судьбы короля Утгарда гораздо раньше, чем мою. Мне в этом году исполнялось девятнадцать. Наверняка, я младше утгардских принцев. Поэтому жизнь короля норны свили с нитью жизни какой-то другой женщины. И я поняла, что отчаянно ей завидую. Король Снёбьерн странный, и ведёт себя странно. Но почему-то я чувствовала, знала, что быть с таким мужчиной – это как стоять на вершине горы Снёхетты, раскинув руки, как крылья. Неверный шаг – и сорвёшься, и сердце замирает от неимоверной высоты. Но зато ты выше всего мира, и над тобой – лишь орлы и солнце.
Нет, я никогда не бывала на вершине Снёхетты. Никто никогда не бывал на её вершине. Но человек умеет мечтать и представлять то, чего никогда не было, чего никогда не видел. Вот и я замечталась…
- Думаешь, отец и правда решил нас женить? – спросил Эйвинд, забирая пригоршню пряников с блюда и заталкивая в рот.
- Не знаю, - старший принц сразу помрачнел. – Я ему сказал, что не женюсь ни на ком, кроме Сольгерды, но он даже слушать не стал.
- И я бы не стал, - ответил Эйвинд с набитым ртом. – Сольгерде твоей только за прялкой сидеть. Ни ума, ни фигуры, да и лицо не очень. К тому же – босячка…
Договорить младший принц не успел, потому что старший налетел на него без предупреждения.
Одна секунда – и братишки молотили друг друга не по-детски, перевернув стол, опрокинув на пол блюдо с пряниками и кувшин с элем.
- Юные идиоты, - прошептала я, закрыла «глазок» и пошла по потайному коридору на ощупь, двигаясь в северное крыло, в комнаты отца, чтобы рассказать ему о женишках, которых впору поганой метлой гнать из Нурре-Ланна.
О потайных ходах в нашем замке знали только отец, наставник Вилфред и я. Причем, я узнала нечаянно, когда увидела, как отец и наставник выходят прямо из стены. С меня взяли тысячу клятв, что я никому не расскажу об тайне нашего замка, и я торжественно пообещала молчать. Но никто не брал с меня клятву, что нельзя ходить по потайным ходам. А раз нет клятвы, то никто не запретит мне – нет, не подслушивать! – вникать в государственные дела. И даже отец с наставником Вилфредом не посмеют меня упрекнуть. Потому что нельзя отдавать никого из моих сестёр этим остолопам из Утгарда.
То, что я никогда не стану женой никому из утгардских принцев, я уже знала. Благодарю сердечно, такого мужа мне не надо.
Вилфред…
Мне вспомнилась болтовня сестёр сегодня утром, когда встречали гостей. Я сказала, что всё вздор, но разве не замечала, как наставник смотрит на меня? Совсем иначе, чем смотрит на моих сестёр. И берет за руку, и называет по имени тоже иначе…
Вилфред?
Наверное, тут я впервые в жизни задумалась, кто он для меня.
Прежде всего – наставник в магии. Потом – друг. Потом – друг и советник отца. Потом… потом всё. Всё – и руна одал на этом![1]
Мне вспомнились голубые смеющиеся глаза Вилфреда, его весёлая улыбка, чёрные буйные кудри, широкие плечи и крепкие, умелые руки. Не удивительно, что Бирла краснеет всякий раз, когда видит его. Да все мои сестрёнки были по-своему влюблены в наставника. Какие ученицы не влюбляются в учителя? Но это всего лишь игры юности, развлечение от скуки… Девицам надо постоянно быть в кого-то влюблёнными. А я? Я, разве, не девица?..
