– Пока он ничего не сделал, чтобы я не доверял ему, – ответил Юнсо наконец. Но даже он сам почувствовал, как неуверенно прозвучали его слова. Тонкий привкус сомнения, словно металлические нотки крови, не покидали его.
Когда все участники наконец собрались на вечернюю репетицию, напряжение в комнате стало почти осязаемым. Оно пропитало воздух, заполнив каждую трещину пространства, смешавшись с тяжёлым запахом пота и слабым ароматом чистящих средств, которые никак не могли перебить ощущение тревоги. Каждый из них двигался механически, как марионетка, ведомая невидимой рукой. Даже музыка, гремящая из колонок, казалась глухой и далёкой, словно звучала через толстую стену. Ритм, который обычно поднимал их дух и заставлял тела двигаться в синхронности, теперь был только раздражающим шумом.
Синхронные движения, которыми они когда-то гордились, теперь выглядели неуклюже, будто их связали невидимыми цепями. Никто не смотрел друг другу в глаза – вместо этого их взгляды блуждали, будто в поисках чего-то, чего не существует.
Юнсо вдруг резко остановил музыку. Звук прекратился, как будто кто-то вырвал вилку из розетки, оставив только эхо, отражающееся от зеркал на стенах. Он обернулся к остальным, его лицо было серьёзным, но в глазах читалась отчаянная попытка вернуть контроль.
– Мы так не справимся. Нужно сосредоточиться, – его голос был твёрдым, но немного дрогнул в конце.
Джэхён тут же выкрикнул, его голос был резким и пропитанным напряжением, которое он больше не мог сдерживать:
– А как ты предлагаешь сосредоточиться? Нас ненавидят в интернете, нас обвиняют в убийстве, а ты хочешь, чтобы мы делали вид, что ничего не произошло?!
Он шагнул вперёд, его ярко-красные волосы блестели в свете ламп, а лицо было искажено гневом и бессилием. Его тонкие пальцы нервно дрожали, сжимая края рубашки. Каждое слово, произнесённое им, звучало как обвинение, от которого нельзя было защититься.
– Мы не можем позволить этому разрушить нас! – выкрикнул в ответ Юнсо. Его голос эхом разнёсся по залу, отражаясь от зеркал, как будто сам зал усиливал его слова.
В тишине, которая последовала, эхо всё ещё глухо перекатывалось по комнате, словно отдалённый гром. Атмосфера в зале стала почти взрывоопасной. Напряжение, казалось, вот-вот достигнет точки невозврата.
Сонгю, который всё это время сидел на полу, поднялся, его движения были медленными, как будто он опасался сделать что-то не так. Он поднял руки, жестом предлагая примирение.
– Ребята, хватит, – его голос был тихим, но в нём звучала искренняя просьба. – Мы должны держаться вместе, иначе всё пойдёт к чертям.
Его слова, однако, не успели погасить напряжение, как Минхо, который до этого молчал, внезапно поднял голову. Его взгляд был тяжёлым, но ясным, а голос – тихим, но твёрдым, как удар молота:
– А если это только начало?
Комната снова погрузилась в тишину, но теперь она была другой. Это была тишина, в которой каждый мог услышать биение своего сердца, почувствовать, как по коже пробегает ледяной холод. Слова Минхо, такие простые и прямые, отозвались в каждом из них, как зловещий предвестник. В воздухе, казалось, появился новый запах – едва уловимый, острый и тревожный, как озон перед грозой. И хотя никто не сказал ни слова, все поняли, что он мог быть прав.
Все взгляды устремились на него.
– Если кто-то действительно хочет разрушить нас, то следующая атака – это вопрос времени, – произнёс Минхо, его голос был тихим, но в нём звучал неизбежный рок.
