«Рулилы» прибыли быстрей ожидаемого. Мы только чай закончили пить. Две машины. Сверху было видно, «мамкина» легковушка и БМВ дурацкого голубого цвета. Из «бэхи» вывалились два крепыша и покатились к крыльцу. Матерясь на грязь под ногами, разбудили собаку, мирно спавшую в своей конуре. Та со служебной злостью и рвением преградила им путь. Пошел общаться…
Загнав собаку в ее конуру, прикрыл ее. Подошел к калите.
– Заходьте, хлопцы, – повернулся и пошел к себе, шибко не печалясь о том, что повернулся к ним спиной. Парняги затопали следом.
Разговор не задался сразу. Парняги был просто «торпеды». Большие и не очень умные.
– Слышь, ты. Че у тебя тут творится? За бабье порченое отвечать придется. Они теперь без работы неделю сидеть будут. А за такой прогон платить надо.
– Слышь-ка, мил человек, я тебе знаком? Или я с тобой в песочнице в детстве играл? Что ты мне ТЫЧЕШЬ тут? Я по четвергам твою маму трахаю, после того как в преферанс поиграю? А? Ты в первый раз видишь человека, а жало свое поганое за зубами держать не научился. Наверно, лишние. Ты мне лично предъяву кидаешь? Кипятком давно не ссал? Ваши шлюхи были сданы в аренду до утра – е… ться! Слово могу повторить еще разок, если глуховаты – е… ться! С них, шалашовок, даже волос не упал, пусть будут довольны, что обошлось. А за предъяву не по адресу, по рогам можно получить.
Парни опешили. Как не опешить? Стоит мужик, злой, небритый, после недосыпа мятый какой-то, в лагерной телогрейке, и страха перед ними – ноль. Еще и огрызается. Да и по масти кто знает?.. Морда тоже хороша – сломанный нос, уши битые, пару видимых четко на лице шрамов…
– Ты тоже за базаром следи, а то приложим, плохо не покажется… – один все-таки решил идти дальше тем же макаром.
– А ты рискни, падла, если духу хватит.
Если бы парняги пошли в атаку, долго бы не продержался, даже полраунда. То, что потом их бы уработали, мне бы на тот момент вряд ли помогло.
– Ладно. Забудем. Нам того бы фуцмана, кто девок заставлял гайки крутить, повидать, – у одного ума оказалось больше, чем у напарника.
– Ему наши подъедут предъявят.
– Тут спецов загрузить на бабки без вас хватает.
Рассказывать правду о случившемся я никому не собирался. Лишняя возня и хлопоты. Правда, парням говорить об этом был не намерен.
– Так бы и сказал ясно, делиться хлебом с маслом никто не станет. Вы нам его позже отдайте, как отъедет.
– Я у своих спрошу. Как решат, так и будет.
Парни переминались, не зная, что делать дальше. Нахрапом, как привыкли, ничего не получилось. На лицах были видны проблески раздумий. Помогать в размышлениях я им не спешил. Но и торчать им у меня в будке было не место.
– Ладно. Днем подъедете, порулитесь с кем надо, я оповещу.
– Шлюх вам больше на стоянку посылать не будем, если такие дела на тормозах спустите.
– Не тебе и не мне решать. Пока пацаны… – более миролюбиво решил закончить разговор. – «Мамку» пришлите наверх.
Парни, топоча слониками, пошли вниз.
Через пару минут поднялась «мамка». Лет сорока, ухоженная, видно сразу, «низом не рабатывала», назначенная. В такой жалости нет. Только деньги.
– Слышь, любезная, твои олухи сказали, что больше девок сюда посылать не будешь. Мне телефон твой выкинуть али как?
Вопросы экономики в таких делах превалируют над этикой и справедливостью.
– Нехорошо получилось, – констатировала она. – Но ведь разберемся? Как без этого? Разобраться бы надо, а то девочки бояться начнут, – она не торопясь стала высказывать свою точку зрения на видимую со своей стороны проблему. – Они ведь работать приехали по-человечьи, развеять одиночество мужское, а им – в жопу давайте! Без церемоний, – продолжила разглагольствования она.
