– Все одинокие мужики живут студенческой жизнью, жрут, как тараканы, что ни попадя, и ничего им за это не бывает…
– Может, ты и права…
Уже прошли остановку, магазин был посередине пути.
– Давай я сама зайду. А то ты накупишь невесть чего…
– Хорошо.
Устал. Спорить даже в шутку не хотелось. Стоял. Ждал, пока выйдет. Встретил у порога магазина, отобрал туго набитый пакет, второй, полупустой, не дала, просто отстранив руку. По пути еще была аптека.
– Мне еще сюда заскочить надо. Извини…
– Давай.
Ждал безропотно, апатично жалея женатиков с их походами по магазинам. Выскочила быстро, видно, с утра болящих в очереди не было.
– Теперь все.
Дом уже был виден. Дошли быстро. Поднялись на пятый этаж, где и обитал. Комната в общаге. Угол собственного благополучия. Зашли. Огляделась. В холостяцком быту все на виду.
– Ты иди в душ, что ли… я поесть приготовлю. Не переживай, я найду, что надо. Иди.
Взял необходимое для душа. Ушел. Не торопился. Вернувшись в комнату, Ленчика там не обнаружил. Пошел на кухню. Варила пельмени.
– Быстрее для голодного мужика цивилизация ничего не изобрела.
– Эт точно, – только и оставалось подтвердить сказанное.
– Хватай кастрюлю, готово.
Подхватил протянутым полотенцем, понес. Идя впереди меня, распахнула дверь в комнату. Зашли. На столе уже лежала приготовленная ею заранее доска. Почему-то не удивился ее предусмотрительности. Голова от недосыпа была ватная, остро не отображающая действительность. Поставил кастрюлю. Присел за стол.
Она стала доставать из холодильника майонез, соус, банку каких-то, видно, ею купленных огурчиков. Затем ложкой стала вылавливать пельмени из кастрюли и класть их в тарелку, приготовленную для меня. Шумовки в моем доме отродясь не было. Когда все было готово, из холодильника достала водку.
– Открой сам.
– А если я не хочу?
– Тебе надо. Мне – нет. А тебе в самый раз.
Налил в стакан, выпил. Сморщился, на голодный желудок вкус показался металлически-кислым. Стал есть.
– Ты чего себе не положила?
– Мне пока не хочется. Я позже…
– Как знаешь. Могла бы составить компанию, что я тут кишкоблудствую, а ты на это смотришь.
– Мне не в напряг.
Налил еще. Открыла огурцы.
– Я для огурцов посуды не нашла. Может, так – из банки закусишь?
– Из банки так из банки…
Достал вилкой огурец. Выпил. Закусил. «Обыденность ритуала пьющего человека», – мысль сложилась в дурацкую фразу. Доедал молча. Молчала и она. Еще раз налил, выпил, закусил…
– Не знаю, как ты, мне бы поспать.
– Ты знаешь, я тоже не против поспать. Только помоги мне сначала, потом спать ляжем.
Она дотянулась до стоящего невдалеке пакета. Стала там копаться, выискивая что-то, нашла и достала. Тюбик, что-то там, чего я пока не мог разглядеть, и пачку тампонов. Затем, взяв все это, отошла к кровати.
– Отвернись, я разденусь.
Я отвернулся. Слышно было, как она раздевалась, кровать пискнула слабеньким скрипом. Я подумал: «Весу в ней…»
– Подойди.
Подошел. Я никогда не видел ее волосы, они были шикарные: волнистые, каштановые, переливчатые, и, если бы она стояла, скорее всего, были бы ниже талии. Она всегда была в головных уборах: беретах, шляпках, косынках… Теперь я понял, почему мужики были от нее в отпаде. Эти волосы делали сближение с ней еще насыщеннее. Но звала она его не за этим…
Ее тело… тело было покрыто синяками. Шея, ее маленькие крепкие груди, плечи, в некоторых местах ребра и внутренняя часть бедер. Кровоподтеки были свежие, они уже не были малиновыми, их цвет стал переходить в синеву. Мне вдруг стала противна моя сытость пельменная, легкий водочный хмель, мне стал противен я сам. Я понимал, сейчас придет момент ярости от безысходности происшедшего.
