– На каком ты курсе? Телепортацию изучают начиная с пятого.
– Я училась по книгам, – процедила я, ненавижу этот вопрос.
– По запрещённым книгам? – понимающе ухмыльнулся он, я сжимала зубы, чтобы не начать ему высказываться по поводу идиотской программы Школы Света, написанной для абсолютно тупых детей, списка запрещённых книг, в которых нет совершенно ничего плохого или опасного, и всяких других идиотских ограничениях, на которые я плевать хотела. Медленно шумно вдохнула и повернулась к парню:
– Слушай, фигли ты тут забыл? Иди куда шёл. Всех единорогов мне распугаешь, на ком я буду ездить?
Парень чуть отодвинулся, стал расстёгивать пуговицы рубашки, с подвохом спросил:
– А ты согласна ездить только на единороге?
Я отвернулась, но невольно следила за его руками боковым зрением – человеческие парни вызывали у меня странные эмоции. Пару недель назад на ярмарке я случайно столкнулась с одним... Ну ладно, не случайно, специально столкнулась. Он оказался горячим и твёрдым, очень крепким, и пах чем-то таким, от чего я проходила до вечера в смятении, а ночью видела такие сны, о которых никому под страхом смерти не рассказала бы. С эльфами у меня такого не происходило, у меня было достаточно ухажёров, хотя я их и не жаловала – я дочь своего папы, кавалеров у меня было бы море, даже если бы я была страшна как смерть. Я ходила на танцы по праздникам, иногда гуляла с особенно настойчивыми кавалерами, но всегда вздыхала с облегчением, когда они уходили – мне это не нравилось, совершенно, мне не доставляло удовольствия держать за руку другого эльфа, слушать пространные витиеватые комплименты или рассуждения о жизни, мне даже смотреть на них было неприятно, они олицетворяли тот самый идеал, до которого я изо всех сил пыталась дотянуться, и не могла. Идеально гладкая кожа, идеально прямые волосы, выбешивающая сдержанность во всём – мне казалось, они даже дышали в половину лёгких, я рядом с ними выглядела истеричкой с шилом в заднице.
Когда-то в детстве я потерялась на ярмарке, мы пошли туда с учителями и другими детьми, и как-то так получилось, что все ушли, а я осталась одна, засмотрелась на лошадей, крутящих колесо карусели. Лошади были здоровенные и мускулистые, их сильные ноги переступали на уровне моего лица, а головы терялись где-то в небе, они мне ужасно понравились. Потом я поняла, что осталась одна, и страшно испугалась, разревелась, ко мне подошёл хозяин лошадей, молодой полугном, такой же здоровенный и мускулистый, как его лошади. Он взял меня на руки, уговорил не плакать, посадил на лошадь, дал пощупать жеребёнка за бархатный нос. Это была лучшая ярмарка в моей жизни, и добрый полугном запомнился навсегда, его жизнерадостная улыбка, широкие плечи и перевитые мускулами руки. И именно такие руки сейчас демонстрировал мой новый знакомый, снимая рубашку прямо рядом со мной.
Не знаю, что у меня происходило с лицом, но парень так понимающе самодовольно улыбался, что хотелось его ударить, несмотря на то, что это позор для эльфа.
– Так что, Юленька? Ты согласна кататься только на единороге?
Он складывал рубашку, я пыталась на смотреть на его грудь, там были мышцы такой толщины, что о существовании рёбер оставалось только догадываться. Он настолько отличался от худых до полупрозрачности эльфов, что мне хотелось его потрогать, чтобы убедиться, что он настоящий. Ну или просто так потрогать.
