– Потеплеет, а как же? – воскликнула я.
Здесь, в Англии, мы ждали солнца и тепла как манны небесной, но их влияние на доход Деверё приправляло ожидание страхом.
– Да, лето – наш враг. Если только ты не сумеешь распорядиться зимними месяцами к своей пользе.
Ну почему братья Бэкон не смогли накопать хоть что-нибудь? Все их разговоры и обещания так ни к чему и не привели.
– На носу Рождество, – сказал Роберт. – При дворе будет не протолкнуться. Королева возжаждет моего общества, и тогда…
– Что тогда? – Я против воли рассмеялась. – Еще раз пригласишь ее на танец? Мило, конечно, что она иногда зовет тебя Робином, а себя позволяет называть Бесс, но слова ценятся дешево. Она всегда предпочитает слова: они ничего ей не стоят.
– Я чувствую себя как бык в стойле. Застрял, и ни туда ни сюда. Даже имя себе ни на чем не сделать. – Роберт с досадой ударил свой плащ. – Только и остается, что наряжаться, затевать ссоры и волочиться за женщинами.
– Ты слишком уж с явным удовольствием предаешься последним двум занятиям, – предостерегла я его. – Не ввязывайся в дуэли и не распутничай там, где это может дойти до королевы. Излишне говорить, что она этого не одобряет. Взгляни, что случилось с Рэли. Она не выносит неверности, а ты женатый мужчина.
Я боялась, что Роберт унаследовал мою любвеобильную натуру; малышка Фрэнсис явно удерживала его у домашнего очага не тихими семейными радостями. Но осторожность следовало соблюдать прежде всего. Кто ходит по тонкому льду, должен держать ушки на макушке.
– Разве я не клялся ей в верности множество раз? – вздохнул он.
– Держись подальше от ее фрейлин, – сказала я. – Обстряпывай свои делишки в других местах. В Лондоне нет недостатка в женщинах.
Если бы я знала, как сильно буду впоследствии жалеть о своем совете!
Я поднялась; уже начинало смеркаться. Нужно было зажечь лампы. Этими ноябрьскими вечерами незримое солнце садилось за пеленой серой хмари. Слуги зажгли свечи в настенных подсвечниках и внесли несколько настольных канделябров. Когда я уже собиралась приказать, чтобы подавали ужин, доложили о приходе братьев Бэкон. Фрэнсис с Энтони вошли в комнату. Энтони, которому передвижение явно давалось с трудом, еле доковылял до ближайшей скамьи и плюхнулся на нее. Он пару раз жалобно охнул, зато у Фрэнсиса глаза сияли.
– Добро пожаловать, друзья, – сказал Роберт. – Вы озарили своим появлением эту комнату, когда нас уже едва не поглотила мгла.
– Ваше лицо озарится радостью еще ярче, когда вы узнаете, какие сведения нам удалось раздобыть, – заверил Фрэнсис. – Это я вам обещаю!
Роберт придвинул кресла к столу и поставил два канделябра рядышком, чтобы было светлее. Потом похлопал по скатерти на столе.
– Вы хотите что-то мне показать? – спросил он. – Здесь или в Европе?
– На наше счастье, прямо здесь, – сказал Энтони. – Прямо у королевы под носом!
Он сложил свои длинные пальцы и потер руки, как будто бы торжествуя, но на самом деле всего лишь пытаясь их согреть.
Это было просто замечательно. Чем ближе к королеве, тем больше угроза и, следовательно, тем значительнее наша награда за ее раскрытие.
– Где? – спросил Роберт.
– Ее лейб-медик, доктор Лопес! – воскликнул Фрэнсис. – У меня есть доказательства его сношений с испанцами!
– Но какие у него могут быть мотивы? – спросил Роберт. – Он ведь не испанец, он португалец, а португальцы ненавидят испанцев за то, что те захватили их страну.
