– Для меня огромная честь служить вам, несравненная госпожа, – произнес он, упав на колени.
Я не поспешила поднять его, чтобы повнимательнее рассмотреть его макушку. Непохоже, чтобы на нем был парик. Я определяла это по пробору: парики никогда не выглядят естественно.
– Встаньте, – приказала я ему. – Значит, вы приехали в Лондон. Сколько вам лет?
– Семнадцать, ваше сиятельное величество.
Семнадцать. Что ж, не исключено, что он все это еще перерастет.
– Не советую вам проводить слишком много времени в обществе Эссекса. Он дурно влияет на неопытных юношей вроде вас.
– Ах, значит, теперь, когда мне пошел третий десяток, я начал дурно влиять на молодежь? – шутливым тоном произнес Эссекс. – Тогда вам следует удалить нас от двора. Пошлите меня куда-нибудь с новым заданием. У меня есть доспехи, и я сгораю от желания послужить короне.
Я отправляла его под началом Дрейка в Португалию в составе так называемой контрармады, призванной закрепить нашу победу над Испанией на море. Однако участие Эссекса, который ничем, кроме нарочитой лихости, не отличился, по большому счету казалось напрасным. Мои вложения в этот поход не окупились.
– Тогда сами за это и платите, – отрезала я.
В этот миг показался сэр Фрэнсис Дрейк, как будто мы призвали его своими разговорами о морских походах. Бывший герой победы над армадой сейчас был не самым желанным для меня зрелищем. Однако же он со своим всегдашним хладнокровием пробился сквозь толпу ко мне и упал на колени.
– Ваше сиятельное величество! – произнес он, целуя мою руку.
После провального Португальского похода он не отваживался показываться при дворе. Султанская щедрость дала ему повод явиться.
– Не спешите забывать мою верную вам службу, все добытые мной драгоценности и золото, все разведанные мной тайные морские маршруты и тот щелчок по носу, который получил от меня испанский король. Дайте мне еще один шанс проявить себя.
Но я должна была экономно расходовать финансовые резервы, которыми располагала. В этом году Фрэнсис Дрейк мог не рассчитывать на новые задания.
Мои придворные дамы сгрудились в конце стола, поближе к блюду с лукумом и подносом, на котором были красиво разложены фисташки, миндаль и фундук. Я сделала Фрэнсис Уолсингем знак подойти ко мне:
– Фрэнсис, я говорила с вашим отцом. Он совсем плох. Вам следует оставить двор и посвятить себя уходу за ним.
Она поклонилась, но я перехватила взгляд, брошенный ею в сторону Эссекса. Этот молодой человек притягивал к себе все взоры. Она, впрочем, состояла с ним в особых отношениях, поскольку ее покойный муж сэр Филип Сидни завещал Эссексу свой меч, как бы передавая с ним последнему свою благородную репутацию. Однако же, за исключением благородной внешности, граф ничем ее не заслуживал.
Фрэнсис еще ненадолго задержалась рядом со мной, а потом – или мне померещилось? – ее пальцы на мгновение коснулись пальцев Эссекса. Тот поспешно отдернул руку, не отваживаясь взглянуть на меня. Саутгемптон потянул его за рукав.
– Идемте, сэр, – произнес он своим высоким голосом, в котором я различила уязвленные нотки.
– Если бы вы согласились принять мою матушку… – оглянувшись на меня, жалобно произнес Эссекс.
Я бросила на него испепеляющий взгляд и не удостоила ответом. В последнее время он постоянно донимал меня этой просьбой, как будто его настойчивость могла заставить меня передумать. Ничье заступничество не поколебало бы моего мнения. Если заступничество обоснованно, в нем нет необходимости. В противном случае обхаживать меня бесполезно. Летиция принадлежала к последней категории.
