Шон прилетел ко мне с еще более шикарным букетом и с шампанским спустя три дня после окончания тура, и сначала нам было не до разговоров. Потом я долго расспрашивала его, как проходили концерты, как их принимали и где ему понравилось. Он с удовольствием рассказывал обо всём, глаза у него горели – похоже, он любил туры так же страстно, как и я.
– Здорово, что ты тоже не устаёшь от дороги, – сказала я. Мы лежали на диване в гостиной под пластинку Gotthard, я гладила руку Шона, которой он меня обнимал.
– Я обожаю дорогу, обожаю концерты, – он тряхнул своей белой гривой. – Пусть звучит банально, но именно это заставляет меня чувствовать себя живым и на своём месте. Музыка – мой адреналин и мой стабилизатор одновременно.
Я мечтательно улыбнулась.
– Представь, если всё же мы с тобой будем в одной группе, как кайфово будет делать это вместе.
После моих слов Шон вдруг переменился в лице и отвёл взгляд.
– Что? – спросила я. Он нервно зажевал верхнюю губу. Я убрала его руку и села прямо перед ним.
– Ну говори уже.
– Вообще я не должен… Лучше бы ты поговорила об этом с Тони.
– Но ты уже прокололся, поэтому договаривай, – перебила я, начиная терять терпение и шутливо хватая Шона за подбородок.
– В общем… Бри передумала уходить из группы сейчас, – он виновато смотрел на меня.
– Как так?
– Ну, тур оказался настолько успешным, что она решила, что не может бросить своих фанатов, и попросила Тони организовать ещё один тур, на этот раз последний, прощальный. И он её поддержал.
– Почему я узнаю об этом вот так?
– Думаю, Тони просто не успел тебе позвонить, закрутился.
Шон врать не любил и не умел. Я знала, что именно так он и думает.
– Ну, с одной стороны, мне ещё никто ничего не обещал, – начала я, машинально вспоминая, что в кухне в верхнем шкафчике есть пачка сигарет. – С другой стороны, я рассчитывала, что хотя бы что-то прояснится. А теперь сколько мне ещё ждать в подвешенном состоянии, полгода, год? А если Бри снова передумает?
Шон взял мою руку и стал успокаивающе поглаживать.
– Валери, не надо, не переживай. Это временная задержка. У тебя ведь всё равно есть твоя работа.
– Бэки для попсы? Предел, блин, моих мечтаний.
Шон посмотрел на меня очень странно. Это что, жалость?
– Валери, я понимаю, голубая мечта и всё такое, она у всех нас есть. Я бы тоже хотел стать одним из самых известных басистов в истории. Но выше головы не прыгнешь. Я сделал всё, что мог, создал свой стиль и достиг максимума. Попасть в Electric Bow – лучшая возможность из тех, что тебе может представиться. Тебе ведь не особенно везло с группами. И этот шанс нельзя упускать.
Я смотрела на него в изумлении, не веря тому, что слышу. В тишине волшебный Стив Ли пел свою "One life, one soul":
I've been dreaming for too long
Chasing rainbows on my own…
– Шон, кажется, ты совсем не понял, какая я. По-твоему, я жду какого-то спасительного шанса? Везения? Я хочу сама писать свою историю, создать свою группу, и я это сделаю. И если ты думаешь, что Electric Bow – это лучшее, что меня ждёт, то… боюсь, нам с тобой не по пути.
– Я не понимаю, ты ведь была рада возможности работать с нами, – растерянно сказал он.
– Это так. Но между потенциальной возможностью и мечтой для меня есть разница. И я выбираю мечту. Звучит, наверное, пафосно, но её достижение для меня – реальность. Это то, чем я занимаюсь всю свою жизнь.
Шон молчал, опустив голову. Наконец он посмотрел на меня.
