– Это Блэйк Хёрст.
Знаете это чувство идиотейшего благоговения, выбивающее все пробки, провоцирующее обильное слюноотделение и размягчение мозга? Оно знакомо даже звёздам мирового уровня (не про меня, конечно), когда они встречают своих кумиров, тех, кто служил им примером и вдохновлял их. Сейчас оно накрыло меня, и я уставилась на Даррела с открытым ртом.
– Ты можешь устроить мне пробы у Блэйка Хёрста???
Даррел выглядел как кот, добравшийся до сметаны.
– Не просто пробы, девочка, я знаю твои возможности и уверен, что ты ему подходишь. Есть только одно "но".
– Интересно, какое такое "но" может здесь быть, – пробормотала я, делая слишком большой глоток и тут же поперхнувшись им.
– Хёрст хочет попробовать использовать бэк в своём новом альбоме и на концертах в последующем туре, а если ты ему подойдёшь, то и в дальнейшей работе. Говорит, хочет добавить кое-что новое в своё звучание. И если я хоть что-то в этом понимаю, ты – то, что ему нужно.
Я пыталась прийти в себя и начать соображать. Даррел любезно молчал, ожидая моих вопросов.
– То есть, ты позвал меня, чтобы убедить отказаться сейчас от всех контрактов и как минимум в ближайший год работать только с Блэйком Хёрстом? – наконец спросила я.
– Да, если мне придётся, – ответил Даррел и тут же добавил: – Но мне же не придётся?
Я сделала ещё пару приличных глотков. Даррел так хорошо меня знал. Решение было готово ещё до того, как был задан вопрос.
– Я в деле.
Когда мне было семнадцать, я попала на свой первый концерт группы The Archer, где Блэйк Хёрст был лидером и вокалистом, и бесповоротно подсела на них. Вообще, сначала мне нравился их басист, из-за чего, собственно, я и начала учиться играть на бас-гитаре. Они были очень успешной и известной группой, и с годами их звучание, стиль и тексты, основным автором которых был сам Блэйк, становились только лучше. Но для меня как вокалистки главной составляющей был его голос – голос настоящего рок-н-ролла – дымный, как виски в старом баре, солёный, как прибой, и уносящий с собой, как скорость на хайвее.
Я взрослела вместе с их музыкой и по-настоящему скорбела, когда после шестнадцати лет деятельности группа распалась. Блэйку тогда было тридцать девять и он, храни его Дио, в своём сольном творчестве с группой Pure Escape уже девять лет продолжал лучшие традиции The Archer, лишь немного изменив звучание, сделав его фирменным, когда добавил к прежнему стилю немного полуакустической гитары, которая так выгодно оттеняла его шикарный голос. Его стиль стал смешением альтернативного и хард-рока, иногда с элементами блюз-рока. Музыка, которую он сочинял и исполнял, была для меня непостижимой алхимией, а его тексты отзывались так, словно были написаны кровью моего сердца. Я равнялась на него и восхищалась им.
И теперь я собиралась с ним работать.
Даррел устроил нам встречу через две недели. Сказать, что я волновалась – не сказать ничего. Если бы я не пила, то начала бы. Даррел привёз меня на Odd Recordd, где нас встретил Ти Джей Баркли, высоченный, как баскетболист, и приветливый, как Марта Стюарт. Редко кто работает с одним продюсером на всех альбомах, но Ти Джей работал ещё с The Archer. Мы болтали и ждали Блэйка, который задерживался. Наконец Ти Джей предложил мне идти в будку для записи, чтобы распеться, и стал включать минусовки песен. Это было мудрое решение, потому что, оказавшись в закрытой панелями будке и сконцентрировавшись на вокале, я быстро успокоилась. Я спела две песни Блэйка, потом услышала голос Ти Джея по внутренней связи:
