– А вы, Нина Михайловна, – попыталась дать совет отчаявшаяся успокоить подчинённую Ирэна Дмитриевна, – прежде чем нервничать, считайте до десяти.
– Да что вы! – вспыхнула Нина Михайловна. – Пока я буду считать, забуду, почему нервничала!
Услышав такой ответ, Ирэна Дмитриевна не смогла сдержаться. Она расхохоталась, громко, заливисто. Она хохотала и никак не могла успокоиться, несмотря на обиженную мину на лице Нины Михайловны. И случилось чудо. Нина Михайловна сначала улыбнулась, а потом, словно сбросив путы страхов и сомнений, грохнула в ответ. Насмеявшись до слёз, женщины посидели ещё немного и расстались в хорошем настроении. Каждая со спокойной душой занялась своими делами.
После ухода Нины Михайловны Ирэна Дмитриевна сделала несколько звонков, внимательно прочитала статью, присланную, как и было обещано, Аллой Леонардовной, осталась довольна проделанной работой и собралась домой в половине шестого, посчитав, что на сегодня полезных дел достаточно. Перед тем как уйти, она решила в последний раз поинтересоваться у Елены, нет ли чего-нибудь срочного, и воспользовалась селектором. Ответа, как и утром, не последовало. Ирэна Дмитриевна вышла в приёмную, где её настигло дежавю: дверь в коридор распахнулась, в неё влетела запыхавшаяся секретарша со словами:
– Простите, я на минуточку выходила, вам что-нибудь нужно?
– Спасибо, Елена. Мне уже ничего не нужно. Я ухожу домой.
– До свидания, Ирэна Дмитриевна!
– До завтра.
Уже оказавшись на улице, Ирэна Дмитриевна подумала было, что следовало, конечно, заглянуть к Николаю и удостовериться в сохранности чужого имущества. Однако мысль как пришла, так и ушла, не успев перерасти в действие. К вечеру распогодилось, поэтому Ирэне Дмитриевне захотелось устроить себе прогулку по любимому городу, что удавалось делать не так уж часто. Вот так ей случилось отправиться домой пешком, даже в темноте наслаждаясь открывающимися на каждом перекрёстке картинами. Фонари, горевшие где тёплым, где холодным светом, придавали улицам и набережным вид театральных декораций. Ирэна Дмитриевна незаметно погрузилась сначала в воспоминания, а затем и вовсе в литературные фантазии, в какой-то момент оказавшиеся ярче и реалистичнее самой реальности.
Первыми её посетили приятные мысли о юности и относительной беззаботности тех лет, когда Ирэна только-только начинала путь, приведший её к нынешнему ответственному положению директора музея. В те годы её больше других волновали две вещи: искусство и любовь, которая, как выяснилось, была одной на всю жизнь. О том и другом напомнил вид на канал Грибоедова и Львиный мостик, в центре которого два изящных фонаря исправно освещали путь немногочисленным прохожим. Ирэне Дмитриевне вдруг нестерпимо захотелось взять да и погладить отражающие неверный искусственный свет чугунные спины царственных зверей. Она уже огляделась по сторонам – нет ли где чужих осуждающих глаз, направилась к ближайшему предмету притяжения, да вовремя вспомнила, как сама же в бытность свою экскурсоводом – был грех в жизни – увещевала туристов не прикасаться к беззащитным памятникам культурного наследия, дабы не навредить и сохранить их для будущих поколений. Она мысленно дала себе по рукам и лишь с благодарностью улыбнулась львам, когда-то оправдавшим её надежды. Много лет назад, когда совсем недавно сыгравшие свадьбу Ирэна и Игорь, гуляя по ночному летнему городу, оказались в этом месте, Игорь со смехом поведал жене, что есть одна занимательная примета, и предложил как-нибудь её проверить.
