– И старушку по макушке он ударил обушком. И осталась от старушки пара грязных башмачков, – пропела себе под нос Ирэна Дмитриевна, проходя через нужную подворотню.
Она обогнула выступ дома с брандмауэром, расписанным местными граффитистами, и уже видела в проёме следующих ворот ажурный парапет набережной, когда нечто неподвластное разуму заставило её оглянуться. Лучше бы она этого не делала. Увиденное ей совсем не понравилось. Очень тихо, крадущейся походкой за ней по пятам следовал высокий худощавый молодой человек, болезненного, как показалось Ирэне Дмитриевне, вида, одетый в серую хламиду неопределённого размера, под которой воображение Ирэны Дмитриевны быстро нарисовало тяжёлый г-образный предмет. Преследователь левой рукой прижимал предмет к животу, тогда как его правая рука безвольно свисала вдоль длинного тела. Напуганная Ирэна Дмитриевна охнула и почти бегом устремилась к спасительному свету за воротами. Но как она ни торопилась, страшная фигура неумолимо приближалась. «Вот и всё. Мне не уйти. Сейчас закончится так и не успевшая начаться счастливая пенсионная жизнь», – обречённо подумала Ирэна Дмитриевна, чувствуя чужое враждебное дыхание за спиной. И тут позади неё что-то со звоном грохнулось об асфальт, потом раздался глухой стук, и двор огласился неподражаемой серией звуков, слов и выражений из богатейшего языкового арсенала русских извозчиков. Ирэна Дмитриевна обернулась. Открывшаяся апокалипсическая картина вызвала у неё острый позыв расхохотаться во всё горло. Прямо в световом пятне под тусклым дворовым фонарём, стоя на коленях и воздевая руки к небесам, заходилось отборной бранью небритое существо мужского пола лет пятидесяти. Перед ним в луже, распространяющей недвусмысленное амбре, радостно поблёскивали разнокалиберные осколки зелёного стекла.
Чтобы, не дай бог, не прогневить пьяницу неуместным смехом, Ирэна Дмитриевна быстро миновала подворотню и, только перейдя через Сенной мостик, позволила себе минуту веселья, не обращая внимания на удивлённые взгляды прохожих. Отсмеявшись, она обозвала себя идиоткой и направилась к метро, решив, что уже достаточно насладилась прогулкой. Вот только отделаться сразу от мыслей о великих русских писателях не удалось, поскольку путь её лежал в не менее литературные места, чем окружение Сенной площади. Выйдя из метро на станции «Достоевская» и поворачивая в сторону своего дома на Загородном проспекте, Ирэна Дмитриевна приложила немало усилий, чтобы не оглянуться на Владимирский проспект и станцию «Владимирская», где за Кузнечным рынком просматривался угол дома с самой известной квартирой, а ныне музеем Фёдора Михайловича. «Хорошо ещё, что гоголевская шинель не привиделась. Отличное было бы дополнение к забытому пальто», – мельком подумала Ирэна Дмитриевна, после чего переключилась на прозаические мысли об ужине, голодном муже, телевизоре, здоровом сне и о закрытом до завтра музее, в котором за ночь ничего не должно случиться. Зайдя в ближайший продовольственный магазин и купив всё, что нужно, она выбросила из головы все странности и недоразумения прошедшего дня.
Вечер понедельника прошёл как-то незаметно. Ирэна Дмитриевна мирно поужинала в компании мужа, Игоря Всеволодовича. Они немного почитали каждый в своём уголке мягкого дивана, над которым ненавязчиво испускали приглушённый свет бра-близнецы. Потом Игорь Всеволодович сделал попытку включить телевизор, но ничего интересного для себя не нашёл ни на одном канале. Он поднялся, слегка потянулся, расправляя плечи, и пошёл в кухню ставить на плиту чайник, чтобы по обретённой ещё в юности привычке выпить чашечку свежего чая перед сном. Бодрящий напиток почему-то действовал на него если не как снотворное, то по меньшей мере как успокоительное. Ирэна Дмитриевна, оторвав взгляд от книги, залюбовалась мужем. Он и на исходе шестого десятка сохранял стройность, ходил с прямой спиной, обладал ещё достаточно густыми волосами с едва заметными залысинками надо лбом, холил аккуратную бородку и в глазах жены внешним видом напоминал Ивана Сергеевича Тургенева, разве что выражение лица у него было повеселее. Проводив Игоря Всеволодовича любящим взглядом, Ирэна Дмитриевна вернулась к чтению. Она не разделяла его пристрастие к ночным чаепитиям.
