— Эва не просто ударилась, она… — Гриди замялась, начала подыскивать слова, которые прозвучали бы не так жутко, но не жуткие слова не находились.
— Я ничего не помню, — продолжила за нее Ева.
Ливви посмотрела на сестру так, как давно уже не смотрела; обычно она ее не замечает. Да и никто не замечает. Эва – это какое-то странное тощее существо, умудряющееся быть одновременно приметным и незаметным, вызывать жалость и раздражение. Ливви всерьез опасалась, как бы это существо, почему-то называющееся ее сестрой, не испортило ей жизнь. В Ренсе считается неприличным выдавать замуж младшую сестру вперед старшей, а на эту страхолюдину только слепой позарится.
Но сегодня Эва и впрямь как-то иначе выглядит… Может, дело в том, что она вышла с распущенными волосами? Или в том, что смотрит в глаза, да еще и так… остро, что ли? А не задумала ли чего эта тихоня? Жрицы-то в храме не из простых, знают, как обернуть себе дела на пользу, а Эва станет жрицей.
— Значит, не помнишь, — протянула Ливви. — Что, и храма не помнишь?
— Ничего, — ответила Ева, считывая подозрения «сестры».
Если родители с Эвой носятся как с писаной торбой, то сестрица уж точно к ней хороших чувств не питает.
— Странно, — сказала Ливви, но Ева услышала четкое: «Я тебе не верю».
— Это пройдет, — вставила Гриди. — Лекарь скажет, что нужно сделать, чтобы Эва поскорее все вспомнила. А сейчас давайте завтракать, девочки.
— Мне бы умыться, — попросила Ева. — Где можно взять воды?
— Может, тебе и служанку нанять, а? — хмыкнула Ливви.
— Да что с тобой, Лив? — строго спросила Гриди. — Так и льешь яд!
— А вы чего ждали? Опозорили меня перед друзьями, запираете дома, как девчонку! Еще бы за волосы меня домой потащили… Я такого не потерплю, ясно?
Гриди стала отвечать, сыпать упреками в ответ, но на Ливви ее слова не действовали: девушка даже и не пыталась скрыть, что мнение матери ее не только не интересует, но еще и смешит.
— Лучше ей займитесь, — бросила девушка, указав на Еву, и встала из-за стола. — Зовите для нее лекаря, нянькайтесь. Мне ваша опека не нужна, вы только мешаете. Я и сама о себе могу позаботиться – не дура.
«А вот это – спорное утверждение», — подумала Ева.
Вопреки ожиданиям Евы лекарь оказался вполне компетентным и адекватным, да еще и молодым. Брокк нанял коляску, чтобы привезти такого во всех смыслах дорогого гостя, а Гриди заранее расстаралась с угощением – испекла сладкий пирог, источающий такие соблазнительные запахи, что даже токсичная Ливви пришла за кусочком.
Еву усадили на стуле в комнате родителей на втором этаже, одновременно служащей в этом доме гостиной; Брокк встал рядом, сложив могучие руки на груди, и внимательно наблюдал. Гриди с таким же вниманием наблюдала из другой точки, а у самой двери встала Ливви, заинтересовавшись самим лекарем.
Ощупав осторожно голову Евы, он произнес задумчиво:
— Голова у вас крепкая, девушка. Удар, способный вызвать потерю памяти, должен был быть сильным, но ваши косточки оказались сильнее.
— Это хорошо, — отозвалась Ева.
— Особенно хорошо, что вас не тошнило и ноги не заплетались.
— Ноги не заплетались, — с готовностью подтвердила Гриди, и муж сурово на нее глянул: не лезь, мол, не мешай.
— Потеря памяти – это, конечно, плохо, но я не вижу опасных симптомов. Я бы посоветовал вам спать полусидя первое время, и если вдруг начнутся головокружения и дрожь в руках, сразу шлите за мной. Иногда кажется, что человек цел-целехонек, а потом…
