До сих пор ничего не изменилось. Страсть и нежность не сошли в ней на нет, пусть они и расстались. Евгений сказал, что вышло время. Она намеревалась это время вернуть.
– Я жду тебя. Хотела видеть, – пролепетала Алина, когда он приблизился и легонько поцеловал кончики ее пальцев, и устремила на Евгения взволнованный трепетный взор. Самый нежный, на который только оказалась способна. Дрожащие ресницы, незаметное дыхание и полуоткрытый рот могли бы тронуть любого, кто видел это милое личико, но, кажется, на Евгения оно произвело противоположное впечатление.
Он чуть скривил губы, хотя даже самый внимательный наблюдатель не уловил бы в выражении его лица презрения, слегка прикрыл веки и тяжело вздохнул, при всей внимательности и вежливости демонстрируя скуку и лень.
– Мне кажется, мы все уже выяснили, – медленно и устало произнес Евгений, едва задержав на ней взгляд и явно собираясь пройти мимо.
На Алину его ответ и поведение произвели отрезвляющее впечатление.
– Хорошо. Пусть будет без прикрас, – просто и без эмоций проговорила она и, слегка прикусив нижнюю губу, продолжила: – У меня к тебе предложение, Онегин.
Евгений дернул одной бровью, выразив внимание и заинтересованность. Алина потянула его за руку в небольшую нишу меж колонн. Они по-прежнему оставались в большом зале, но укрытые от посторонних глаз, и слова теперь не разносило эхо.
– Женись на мне, – после небольшой паузы заявила Алина.
Он не удивился, даже не изобразил изумления, не возмутился и не нахмурился. Она нарушила все каноны этикета, все приличия, но Евгений лишь понимающе кивнул и пожал плечами.
– Я поясню, – проговорила Алина и легонько коснулась его рукава, останавливая готовые сорваться с мужских губ слова. Евгений скосил безразличный взгляд в сторону, и она заторопилась: – Мы давно и хорошо друг друга знаем. Думаю, ты, как и я, предпочтешь беседу без светских ужимок и иносказаний.
– О! Прямолинейность – это ценное качество, – признался Евгений, однако в его безразлично блуждающем по сторонам взгляде все еще не появилось интереса.
– Поэтому я скажу как есть, – перебила Алина, стараясь не думать о том, что он с трудом терпит ее присутствие и желает уйти. – Нам было хорошо друг с другом. Мне и тебе. Хорошо, как ни с кем другим. И вместе мы были прекрасной парой. Тебе, как и мне, не требовалось ничего из себя изображать, делать вид, будто нам интересны еще люди, кроме нас самих, лукавить, что мы способны любить еще кого-то, кроме себя. Ты такой же эгоист, как и я, и мне это весьма по душе.
Евгений Онегин просиял и закатил глаза. Он был согласен с Алиной, и ее весьма неоднозначное мнение о них веселило.
Когда Алина обдумывала этот разговор, она не сомневалась, что Евгений оценит и ее честность, и смелость. Именно поэтому и рассчитывала и на его откровенность.
– Ты не считаешь, что есть какой-то высший смысл в жизни, божественная суть, цель или предназначение. Я тоже в это не верю и не притворяюсь, будто меня интересует что-то, кроме себя и развлечений. Вместе мы могли бы знатно повеселиться и хорошо провести время, не отрицая своих страстей и слабостей.
Она снова сделала паузу, давая Евгению осмыслить сказанное. Его кивок и улыбка изрядно порадовали Алину. Он соглашался с ней. Он тоже все это хорошо понимал.
– Ты знаешь всю правду обо мне, даже самую неприглядную. Меня не пугают самые осуждаемые черты твоего характера. Мне безразлично общественное мнение и молва. Быть самим собой хотя бы с кем-то – такое могут позволить себе единицы. Будучи вместе, мы сможем себе это гарантировать. Сам знаешь, честность в наше время – достаточно дорогое удовольствие.
