– Как вы рассудительны! Как я во всем с вами согласен! – заверил Петушков, не выпуская его руки. – Мне приятно слышать столь разумные речи от совсем еще юного мужчины. Вступая в общение с молодыми людьми, я все больше привык объяснять и доказывать верность своих суждений о том, что с младых ногтей следует заботиться о состоянии своих финансов и об обеспечении жизни.
– Я рано покинул отчий дом, и мне сызмальства пришлось самостоятельно заботиться о своей жизни, – пояснил Евгений, привыкший к светским, ничего особенно не значившим беседам.
Между тем он желал как можно скорее оказаться рядом с Ленским и продолжить их вчерашнее весьма приятное общение. У Онегина была для него новость, и он не сомневался, что она обрадует друга.
– Молодость можно понять. Когда юн, когда вся жизнь впереди, к тому же влюблен, все вокруг кажется ярким, цветущим и радостным. Не спорю, это прекрасно. Естественное качество молодости. Все представляется в розовом цвете. Проблем и сложностей не видится.
Речь из Петушкова лилась непрерывным потоком, гладким и ровным, словно спокойная чистая речка меж двух бережков. У Онегина даже зародилось подозрение, что Иван Иванович заучил ее, хоть такое и казалось странным. Да и зачем? Он ведь не знал, что познакомится с Евгением или с кем-то еще.
Позже стало понятно, что Петушков слишком много раз читал эту назидательную речь его сверстникам вроде Ленского с Ольгой, да наверняка и своим, и соседским детям. Должно быть, отпрыски Петушкова были чуть младше Евгения. К тому же Иван Иванович объяснял жизненные резоны соседям и друзьям, настаивал на своей точке зрения и регулярно повторял свою речь. Так часто повторял, что выучил наизусть. Поэтому она перестала быть порывом сердца, сделалась лишенной интонаций и страсти.
– Молодость – прекрасное время. Еще сам помню эти беззаботные дни, хоть и сызмальства был занят делом и настроен сделать приличный капитал.
– Дорогой мой Иван Иванович, – спасла ситуацию хозяйка дома, позвав гостя самым любезным тоном и так нежно и ласково улыбаясь, что Петушков выпустил Евгения из своего настойчивого окружения, – вы слишком заняли нашего гостя, а между тем все ищут его общества и внимания.
Ленский наконец смог занять место рядом с другом, и Евгений надеялся, что в течение всего вечера он не покинет его.
Прасковья Ларина между тем принялась представлять Онегина остальным гостям.
Когда его познакомили с четой Пустяковых – тихой пожилой парой, которая взирала на всех с необыкновенным спокойствием и благодушием, Ленский прошептал ему на ухо:
– Они редко участвуют в разговорах и обычно со всеми соглашаются. Их дочь хоть и очень молода, а сама занимается всеми делами, и родителям просто нечего делать. Вечера у Лариных – единственные и редкие их развлечения.
– Так сколько им лет? Как не развалились? – улыбнулся Онегин. – Они небось не слышат ничего из того, что вокруг говорят, и не видят половину, вот и соглашаются со всем.
Ленский тихо засмеялся, стараясь держаться в рамках приличий.
– Петр Зарецкий, штабс-адъютант в отставке, – отрекомендовала Прасковья Ларина следующего гостя.
– Говорят, в былые времена был перспективным военным и весьма интересным молодым человеком. Фартовым игроком, – прошептал на ухо Ленский. – Ему пророчили большое будущее, но что-то пошло не так.
Евгений тоже заметил следы былых побед на лице нового знакомого. Наверняка когда-то он был брав, хорош собой, широк в плечах, с ясными глазами и волевыми чертами лица. Но сейчас, по прошествии лет и вследствие пережитых напастей, облик его померк, поблек, силуэт существенно оплыл. Естественно, не в последнюю очередь сказалось на его лице злоупотребление горячительными напитками.
