Фарфоровая луна - страница 9

– Я не всегда был солдатом, – признал Огюст. – Мой отец любил работать в саду, а я помогал ему.

– Бабушка тоже любила наш сад в шато, – сказала Камилль. – Может быть, этот сад сделает ее снова счастливой. Здесь она стала счастливее.

– Она облегчила свое бремя. – Огюст сделал паузу, прежде чем продолжить. – Деньги, полученные с продажи шато, пошли на уплату банковского долга. И у нее остались средства, чтобы жить немного комфортнее, чем раньше. Хотя твоя бабушка никогда не сможет забыть, что она графиня. Из-за этого порой она бывает безутешна.

Факт их родословной был подобно ножу у горла. Для графини первостепенной задачей было найти Камилль достойного мужа. Она заставила внучку вдоль и поперек изучить книгу виконта Альберта Реверана «Титулы и подтверждение титулов», чтобы зазубрить имена всех знатных французских семей и отличать старую аристократию от новоиспеченных выскочек.

В пятнадцать лет Камилль уже была достаточно умна, чтобы понимать, что бабушка выдает желаемое за действительное. К сожалению, она не могла принести в брак фактический титул, который требовали нувориши[13] в обмен на свое богатство. Другим капиталом в виде особой красоты Камилль тоже не обладала. Она не унаследовала ни жизнерадостной улыбки матери, ни властной элегантности бабушки. Камилль была бледной и худощавой девушкой с длинным веснушчатым носом. Ее волосы неопределенного каштанового цвета летом выгорали и совсем не держали локоны.

После школы и по выходным бабушка обучала Камилль этикету. Она полагала, что однажды придет время, когда ее внучке понадобится знать, как правильно вести себя за ужином со знатными особами. Кроме того, бабушка заложила пару тяжелых золотых браслетов, дабы оплатить уроки музыки и танцев в Абвиле, ближайшем крупном городе. Она возила туда Камилль каждые выходные на поезде, а дома по вечерам стояла над пианино, пока внучка послушно исполняла гаммы и простые аранжировки. Откинув ковер в гостиной, бабушка помогала Камилль разучивать десятки изящных па, ругаясь на ее медлительность и крестьянскую неуклюжесть.

– Будь твоя мама жива, бабушка не была бы так строга, – сказал как-то отец, когда застал подавленную Камилль в ее комнате. В тот день бабушка рассердилась особенно сильно. – Она возлагает на тебя все свои надежды, надежды времен ее юности.

Но, возможно, он поговорил с бабушкой, потому что на следующий день она позвала Камилль в гостиную.

– Камилль, ты совершенно не проявляешь способностей ни к музыке, ни к танцам, – сказала она. – Возможно, я слишком поздно начала заниматься твоим обучением.

– Мне нравится слушать музыку и смотреть, как другие танцуют, – со всей искренностью призналась Камилль. – А месье Бертран говорит, что мои рисунки весьма многообещающие.

– Что ж, мир изменился, – произнесла бабушка с видом полной капитуляции, – так что, возможно, все это уже не имеет значения. Да и друзей у нас не так много, как раньше.

Камилль знала, что записная книжка бабушки стремительно сокращается, все имена на плотно исписанных страницах вычеркиваются, а письма на бланках с выгравированным фамильным гербом возвращаются нераспечатанными. Похоже, дедушка из-за многочисленных долгов окончательно разрушил свою репутацию.

– Скорее всего, тебе никогда не придется заправлять слугами или вести домашнее хозяйство, – продолжила бабушка. – Мне давно следовало смириться с этим. Ты должна научиться другим, более практичным вещам.