Читать онлайн Джени Чан - Фарфоровая луна

Европейцы, владея пониманием материи и человеческого духа, способны превратить темное беззвездное небо над полем боя в яркий утренний небосвод. Но если бы они пытались осмыслить божественный замысел через материю, то создали бы всемогущую цивилизацию.

Сунь Гань, школьный учитель, который увидел, как сигнальные ракеты озаряют ночное небо над нейтральной полосой

Перевод с английского

Татьяны Шавронской

© 2023 by Janie Chang. This edition published by arrangement with Taryn Fagerness Agency and Synopsis Literary Agency

© Джени Чан, 2024

© Татьяна Шавронская, перевод на русский язык, 2024

© Издание на русском языке, оформление. Строки

Полин

«Но я вовсе не хочу выходить замуж», – подумала она.

Письмо выпало из рук и плавно приземлилось на пол кабинета. Аккуратный почерк дяди, изящно и сдержанно выведенные кистью иероглифы – все это шло вразрез с хаосом, который царил в душе Полин. Она не стала поднимать письмо и просто уставилась на него так, будто это был не несчастный листок бумаги, а дикий хищник, гремучая змея или ядовитый паук.

Судьба Полин теперь во власти дядиной Первой Жены[1].

Первой Жены, которая даже видеть ее в своем доме никогда не хотела. Ее лицо искажала гримаса недовольства каждый раз, когда она смотрела на Полин. Дядя время от времени действительно порывался написать Первой Жене в Шанхай и попросить подыскать кого-то для племянницы, однако по рассеянности никогда не доводил начатое до конца. Но не в этот раз. В этот раз он вернулся в Китай на похороны своего отца и не забыл попросить Первую Жену нанять сваху для Полин, незаконнорожденной дочери его покойного брата.

Взгляд Полин упал на высокую вазу в углу, на сияющей поверхности которой была изображена хорошо известная ей легенда: госпожа Чанъэ[2] сбегает от деспотичного мужа, прекрасные одежды развеваются на ветру, когда она возносится в ночное небо навстречу полной луне. Она поднимает правую руку, указывая направление. Фарфоровая женщина устремляется к фарфоровой луне.

Воздуха в легких катастрофически не хватало. Полин распахнула окно, совсем не обращая внимания на холодный ноябрьский ветер, который хлестал по лицу и сметал со стола бумаги. Она высунулась наружу настолько, насколько позволяла кованая решетка. Полин хотелось утонуть в неумолкающем шуме, доносящемся с Лиссабонской улицы. Водители грузовиков нетерпеливо жали на клаксоны, две женщины прогуливались и весело смеялись, следом шли их дети, о чем-то щебеча, словно воробьи. Уличные фонари, благодаря которым Париж получил прозвище Город света, ярко мерцали на фоне заходящего солнца. Полин наконец-то смогла вдохнуть полной грудью. Она ощутила аромат свежей выпечки: в бистро на углу готовили вечернее меню.

Полин отошла к креслу, провела кончиками пальцев по полированной поверхности стола, изготовленного из розового дерева. Она поставила дядины кисти для письма на лакированную подставку. Дождалась, когда сердцебиение успокоится. Затем собрала разлетевшиеся по кабинету бумаги и убрала их под мраморное пресс-папье.

Должен же быть способ избежать участи, о которой говорилось в дядином письме.

Ее приданое было скудным, как, собственно, и перспективы найти хорошего мужа. Полин могла стать второй женой вечно пропадающего на работе торговца и находиться под гнетом обиженной первой жены. Или ее сосватают пожилому вдовцу, которому нужна неоплачиваемая сиделка.

Но какую бы участь ей ни уготовила дядюшкина Первая Жена, хуже всего то, что придется вернуться в Китай и отказаться от всего, что ей так полюбилось. Ведь придется расстаться с Парижем, покинуть эту квартиру с французскими дверьми и высокими потолками, попрощаться с соседями по Лиссабонской улице. А также позабыть про «Пагоду», дядюшкин магазин, и весь его прекрасный антиквариат.

Полин поспешила на первый этаж и затем по коридору, который вел в заднюю часть «Пагоды». Теперь большую часть времени магазин был закрыт. Мало кто хотел покупать антиквариат в военное время. Оказавшись внутри, Полин огляделась, словно желая убедиться, что все на том же месте, где было утром.

В магазине не было ни единой вещи, к которой не прикоснулась рука Полин. Она чистила, полировала, оформляла витрины, составляя из предметов антиквариата заманчивые композиции. Полин остановилась у стола, сделанного из вяза. На нем она расставила статуэтки из слоновой кости между яркими фарфоровыми вазами. На другом столе узорчатая посуда с перегородчатой эмалью контрастировала с аскетичными селадоновыми чашами. После стольких лет, проведенных в дядином магазине, Полин могла с легкостью отличить нефритовый диск династии Хань от подделки, изготовленной несколько столетий назад. Она знала, сколько дядя заплатил за каждый предмет в «Пагоде» и как его оценить.

Если бы только Тео был здесь. Он приходился Полин двоюродным братом, и они были очень близки. Иностранцам было сложно выговорить его китайское имя – Дэн Таолин, поэтому парижские соседи вскоре начали называть его Тео. А она сама из Дэн Баолин превратилась в Полин Дэн. Дядя тоже выбрал себе французское имя, и на визитках «Пагоды» значилось: «Луи Дэн, владелец».

В двадцать три года Полин выполняла обязанности экономки, кухарки, бухгалтера и секретаря. Их семья была маленькой, но дружной и состояла из четырех человек: Полин, Тео, ее дяди и его любовницы. Если дядюшка Луи решил разрушить царящую в их доме гармонию, значит, случилось что-то из ряда вон выходящее.

Полин вытащила кусочек замши из нижнего ящика шкафа и вздохнула, увидев свое отражение в стеклянной дверце. Не будь она столь низкорослой и не кажись столь юной, дядя относился бы к ней как ко взрослой. Хотя не стоит отрицать, что небрежное отношение Полин к собственной внешности – это сугубо ее вина. С раннего детства она собирала волосы в косы и носила блузки с ажурными воротниками, из-за которых походила на школьницу. А с чертами лица она ничего не могла поделать. У Полин был маленький нос, по-детски пухлые губы, но при этом четко очерченная линия подбородка и решительный размах темных бровей. Полин сняла с полки нефритового коня и начала полировать его. В это время возможности и последствия сновали в ее голове, как костяшки на счетах.

Полин была важна для дяди Луи. Она избавляла его от дополнительных затрат на наемного работника. Если он отправит Полин обратно в Шанхай и выдаст замуж, кто будет выполнять всю работу в магазине?

Костяшки на счетах встали на место: ее заменит невеста Тео.

Иначе и быть не могло. Судя по всему, Луи или, скорее, его семья уже назначила дату свадьбы Тео. И в этот раз брату не выкрутиться.

Первая жена дяди организовала помолвку Тео много лет назад, когда все они еще жили в Шанхае. В то время со свадьбой никто не спешил, ведь жениху и невесте не исполнилось и пятнадцати. Семья девушки каждый год присылала дяде ее фотографию, которую он вставлял в серебряную рамку, заменяя предыдущую. Затем Луи вручал ее Тео. Сын послушно изучал фото в оттенках сепии, с которого на него смотрела будущая невеста. Черты ее лица были неприветливыми, а серьезные глаза строго глядели из-под коротко стриженной челки. Позы девушки менялись: она то сидела, то стояла. Однажды на фото она устроилась перед камерой, скрестив лодыжки. Ноги ее в искусно расшитых туфлях были выставлены вперед, показывая, что их никогда не бинтовали[3].

– Я попросил твою мать выбрать невесту из более прогрессивной семьи, – сказал Луи, забрав у Тео фоторамку. – Девушка должна уметь носить европейские туфли и сапоги. Жить ей все-таки в Париже.

Когда Тео окончил лицей, Луи хотел забрать его в Шанхай, чтобы сыграть свадьбу.

Но как только Тео исполнилось восемнадцать, и день свадьбы стремительно приближался, он поступил в Сорбонну. И отказался жениться до окончания университета. Луи сразу же отправил телеграмму дедушке в Шанхай с просьбой отложить свадьбу, и тот согласился.

Во время последнего семестра Тео снова отказался жениться, на этот раз из-за войны, которая шла уже третий год. Союзникам требовалось как можно больше военной силы, и для этого в Англию и Францию завозили тысячи китайских рабочих. Тео слышал, что им как раз не хватало переводчиков.

– Китай соблюдает нейтралитет, – заявил Луи, – нет необходимости подвергать себя опасности.

– Я бы стал переводчиком, отец. Это не опасно.

– Твой долг перед семьей, – сказал Луи, – помогать мне с магазином. Жить там, где безопасно. Немцы не бомбили Париж уже больше года.

– Это не значит, что они сдались, – с досадой в голосе ответил Тео. – Половина моих однокурсников записалась в армию. Я должен что-то предпринять.

Едва окончив университет, Тео записался в Китайский трудовой корпус[4] британской армии.

– Французский контракт рассчитан на пять лет, отец, – пояснил Тео, – а британский – только на три. Я выбрал краткосрочный вариант.

В тот день, когда Тео отправился на вокзал, Луи с ним не поехал. Они не разговаривали с тех пор, как в Шанхай была отправлена телеграмма с извинениями за очередную задержку свадьбы.

Полин разрешили проводить Тео, но только до конца Лиссабонской улицы. Она была страшно рассержена на брата, поэтому прощание оказалось неловким и формальным.

– Только не надо ругать меня в письмах, – сказал Тео, и в его глазах блеснула улыбка. – Знаю, ты расстроена, но, пожалуйста, не бойся. Едва увидев твои письма, я сразу же начну скучать по Парижу.

– Я злюсь не только на тебя, но и на Анри, – ответила Полин. – Это он надоумил тебя вступить в Китайский трудовой корпус.

– Не вини Анри, – сказал Тео, и его губы изогнулись в усмешке. – Поверь, я сам в состоянии принять плохое решение.

Его улыбка еще больше рассердила Полин, но в то же время она не смогла удержаться от смеха. Они с братом редко проявляли привязанность друг к другу посредством объятий и поцелуев, как это делали французы. Но в этот раз Полин коснулась ладонью щеки Тео, а он быстро ее обнял. Затем Тео подхватил чемодан и поспешил перейти дорогу. Каждый его торопливый шаг выражал желание как можно скорее добраться до Северного вокзала и сесть на поезд, идущий до Нуаель-сюр-Мер. Тео на мгновение обернулся, он что-то сказал, но Полин не услышала из-за грохота проезжающей мимо повозки. Тео напоследок сверкнул уверенной улыбкой и пошел дальше. В лучах утреннего летнего солнца, высокий и стройный, в костюме из синей саржи, такой красивый со своей сдвинутой набок шляпой-канотье.

Тео не было дома уже полтора года. Дедушка Дэн умер, а старший брат дяди Луи стал главой семьи. И он не собирался потакать прихотям племянника.

Полин вздохнула, напоследок потерла замшей нефритового коня и отложила его. Следом она взяла в руки нефритового кролика и стала полировать его округлые бока. Полин не сомневалась: как только закончится контракт Тео, дядя Луи сразу же отправит его на пароходе в Шанхай. Затем они привезут жену брата в Париж, чтобы она помогала с магазином.

А что касается Полин, если ее судьба сложится именно так, как было описано в письме дяди, то уже к весне она окажется в Шанхае, замужем за совершенно незнакомым человеком. Однако Полин беспокоил не только будущий муж. Если она не поладит со свекрами, то каждый день в их семье будет мучением. Особенно если не удастся родить сыновей. В этом Полин убедилась, еще живя в Шанхае.