».
– Супостаты! – припечатал Каперс-Чуховской. – Давай, Герман Игнатьевич, уничтожай письмо! И пусть горит оно в аду!
– Не-е-ет, Афанасий Никифорович, – медленно произнес Радецкий, – как бы не так! Это, дорогой мой, улика. Нам надо её упаковать и отправить на дальнейшее исследование Фёдору. Но знак нам с Севастьяном Андреевичем подан ясный: если не травить, то как-то еще изничтожить собираются.
Он подхватил щипцами листок и засунул в холщовый мешок. Затем ту же процедуру проделал с конвертом. Мешок Герман Игнатьевич накрепко затянул шнурком и позвал Ваню.
– Прости, друг, – обратился он к старшему лакею, – но придется тебе найти кого-нибудь на ночь глядя и отправить в участок, а там отдать помощнику следователя Фёдору Самоварову вместе с моей запиской. Да строго-настрого вели просить сначала записку читать. Господа, а вы покуда угощайтесь. Я сбегаю в кабинет, напишу записочку.
– Как дела, Герман? – в этот момент в комнату вошла Ольга Михайловна. – Слышим шум, да не знаем, что думать.
– Второе письмо пришло. Отравлено или нет сказать не можем. Но наученные горьким опытом положили его в мешок. Отправляем помощнику следователя. Пусть там разбираются. Ох, господа, у нас же там мясо! Душа моя, – снова обратился он к жене, – распорядись, пожалуйста, подавать.
Мясные блюда Герман в итоге оставил без своих традиционных комментариев. Впрочем, гости не возражали – на нервной почве аппетит не пропал и, обсуждая произошедшее, они активно поедали приготовленное на хозяйской кухне, которой позавидовали бы лучшие рестораны не только Москвы, но и, пожалуй, всей Европы.
Разошлись далеко за полночь. Уставшие хозяева сели в гостиной у камина, выпить коньяку и перекинуться парой слов перед сном.
– Значит, тебя дорогой Герман Игнатьевич, тоже в Английский клуб зовут? – спросила Ольга. – Стоит ли идти в такой ситуации? Даже если твоё приглашение окажется неотравленным, все равно опасно. А уж Бобрыкину и подавно не надо посещать подобное суаре. Хотя, признаюсь честно, было бы весьма любопытно посмотреть, что там за праздник будет.
– Оленька, мы решили идти. Во-первых, предупрежден – значит вооружен. Мы собираемся соблюдать предельную бдительность. Во-вторых… а скорее это даже во-первых, завтра я поеду в клуб к своему знакомому порасспросить подробности. Если рассылка приглашений имела место, не только ж нас пригласили. Следует проверить и остальные письма на предмет яда. Переговорю я не только с шеф-поваром, но и с организаторами сего действа.
– Мне так жаль, что туда нельзя дамам! – Ольга Михайловна ударила кулачком по подлокотнику кресла. – Что за дикие нравы не пускать женщин? Двадцатый век на носу, а тут варварство сплошное!
– Не сердись, душа моя. Будь моя воля, взял бы с собой, но таковы английские традиции. В их клубы для джентльменов дамам прохода нет. Вот наши и позаимствовали сию систему. С другой стороны, я рад. Не хотелось бы подвергать тебя опасности.
Ольга насупилась. Эдак она пропустит всё самое интересное. Как можно ей, журналистке, которая должна быть везде и всюду, не поприсутствовать на английском празднике, да еще с привидениями!
Для успокоения супруги Герман Игнатьевич пообещал достать билеты на балет «Спящая красавица» в Императорский Большой театр, куда Ольга Михайловна просилась с самой январской премьеры. Радецкий балет не сильно жаловал, не понимая пустопорожнего дрыганья ногами, поэтому усилий больших для покупки билетов не прилагал. Но теперь он был готов терпеливо просидеть в ложе, сколько понадобится, лишь бы к жене вернулось хорошее настроение. А главное, чтобы она бросила даже мечтать об опасном посещении английского клуба.
