Феррари. В погоне за мечтой. Старт - страница 10

Тогда доведенный до бешенства Фредо указывал на южные области, где расположен Марано, и объявлял, что семейство Бисбини, из которого происходила Джиза, были ужасными скупердяями: разве не верно, что, когда подошло время собрать дочке приданое, они ограничились постельным бельем и горшочком бальзамического уксуса?

Верно, соглашалась она, как верно и то, что предполагаемые скупердяи оставили ей во владение фондом в пять бьольке[3] с хутором в придачу, за который она получала арендную плату. Наверное, ее неблагодарный муж уже забыл, что именно с этих денег он смог закупить оборудование для своей мастерской? Или ему не дает покоя, что у нее есть своя собственность?

Энцо всегда пугало, когда родители злились друг на друга. Ведь если бы они не любили друг друга, ни он, ни его брат не появились бы на свет, и он все спрашивал себя, в какой бы тьме кромешной он тогда оказался?

В воскресенье мастерская была закрыта, и Фредо менялся.

Выпив кофе с молоком, он устраивался на оттоманке и листал «Дука Борсо», юмористический журнал, посвященный жизни города.

Закончив этот ритуал, он усаживался за рояль, царивший в гостиной, и будил семью ариями Верди. Пока дети завтракали вместе с матерью, он не отходил от рояля. На все ее призывы это прекратить он отвечал воздушными поцелуями, называя ее «мое сокровище», и блаженно вспоминал, как изящна бывала она на детских балах.

Закончив домашний концерт, Фредо подходил к сыновьям и демонстрировал наконец свой дар угадывать:

– Бьюсь об заклад, что в следующую субботу вам захочется сходить в муниципальный театр на «Мадам Баттерфляй», – решительно заявлял он.

Или так:

– Сегодня после обеда мы с Леонидом договорились немного погоняться и улучшить время прохождения мили. Ставлю на то, что вы захотите поехать с нами.

Для них встречи с графом и остальными городскими автолюбителями были развлечением и любимой игрой. Не проходило воскресенья, чтобы дюжина водителей Модены не устраивала автопробега или не соревновалась в заездах на скорость вокруг старой городской стены.

Когда же объявляли гонку на скорость на прямом отрезке шоссе в Навичелло, Энцо и Дино оказывались ее участниками в качестве помощников-механиков.

Ворчливый лазурный «Де Дион», когда-то гордо бороздивший улицы Модены, не мог тягаться ни с современным двухцилиндровым «Маршаном», ни с импортным «Дарраком» под балдахином цвета шампанского. И можно было только мечтать о черном «Торпедо» Леонида, который четырехцилиндровый мотор «Дьятто» разгонял аж до шестидесяти километров в час.

Хотя старая малолитражка и не могла надеяться на победу, ее новый владелец прилагал все усилия, чтобы ее усовершенствовать: он облегчил ее вес, убрав запасное пассажирское сиденье, и собственноручно сконструировал два кронштейна для брызговиков, что сразу уменьшило сопротивление воздуха.

Детям поручали измерять давление в шинах и помогать отцу проверять уровень бензина и масла. Слегка опьяневшие от выхлопа, они помогали вертеть ручку и заводить мотор, а потом, прижавшись друг к другу на пассажирском сиденье, ехали вместе с отцом. Ветер дул им в лицо, а сердца были полны надежд.

Они с восторгом помогали при ритуале разбрызгивания воды в колею под колеса, чтобы было меньше пыли, а потом финишировали возле дома Ансельмо, который отвечал за хронометраж, и помогали ему вносить сведения в блокнот. За это им полагалось по кирпичику засахаренного сусла.