– Астрид, у вас здесь вообще законы существуют? – шепнула Лина, едва уворачиваясь от очередного пролетающего чемодана, помеченного бирками шести разных лунных поселений и земных космопортов.
– Конечно, – сказала Астрид, не прекращая делить внимание между тремя собеседниками. – Просто они заметны только при полном штиле.
А когда жизнь кипит – витают где-то рядом, как лунная пыль.
У нас есть семейная пара инспекторов безопасности, которые выходят на работу только по нечетным вторникам по земному календарю.
В остальные дни они руководят подпольным тотализатором на гонках модифицированных луноходов.
«Очаровательно, – подумала Лина. –
Значит, официальные лица сами не прочь обойти правила. Какова вероятность, что кто-то из администрации мог быть в доле или закрыть глаза на что-то более серьезное, чем подпольные ставки?
Нужно будет присмотреться к финансовым потокам этих инспекторов».
На станции в буквальном смысле жизнь кипела: у стены пожилая женщина в накидке сварщика, расшитой замысловатыми геометрическими узорами, подкармливала ручного мини-дрона, который издавал звуки, подозрительно напоминающие мурчание. Толпы механиков в фартуках, покрытых пятнами различной степени загадочности, спорили о шансах «Альтаира» выиграть в ближайших гонках на грузовых лунных тягачах. «Этот кусок металлолома даже до старта не дотянет!» – «А ты видел его новый плазменный ускоритель? На чистом гелии-3!»
А в самом центре главного холла станции, под огромным куполом из прозрачного армированного плексигласа, сквозь который был виден величественный диск Земли и мириады немерцающих звезд на абсолютно черном небе, стоял импровизированный оркестр.
Да-да. Пять человек в разношенных рабочих комбинезонах с отстегнутыми гермошлемами играли на переработанных деталях: трубы от систем охлаждения – как саксофоны, куски корпусов старых аппаратов – вместо барабанов, натянутые кабели – в качестве струн.
Один из музыкантов, высокий мужчина с бородой, заплетенной в косу, извлекал незабываемые звуки из чего-то, что когда-то было частью системы жизнеобеспечения лунного модуля.
И в этой какофонии, в этом импровизированном концерте металлолома был какой-то безумный, живой ритм – сердцебиение станции, пульс лунного дома вдали от Земли.
Лина замедлила шаг, позволив себе пару секунд почти детского восхищения. Ее пальцы непроизвольно отбивали ритм по ремешку сумки.
– И это еще будний день, – хмыкнула Астрид, поздоровавшись с лысым барабанщиком жестом, напоминающим секретное рукопожатие.
– В выходные здесь устраивают забеги в условиях пониженной гравитации в грузовых отсеках или даже на поверхности, в старых кратерах.
Ставки официальные, победитель получает месячный паек настоящего шоколада и право не дежурить в «пыльной зоне» (секторах очистки от лунной пыли).
– И неофициальные? – уточнила Лина с профессиональной подозрительностью, привычно отмечая в памяти возможные источники незадекларированного дохода.
– А как же, – подмигнула Астрид. – Говорят, что в прошлом месяце старший механик Чен выиграл право первой ночи с новым симулятором виртуальной реальности с полным погружением, а инженер Малик проиграл свою коллекцию антикварных марок с первых земных колоний на Луне.
Они миновали лавку по продаже синтетических растений («Ваша мята никогда не завянет в условиях лунной базы! 100% гарантия! Годится для коктейлей, чая и отпугивания местных форм жизни, если таковые обнаружатся!») и крошечное кафе под вывеской «У Пустого Баллона», где варили такой крепкий кофе, что, говорят, однажды он прожег чашку и просочился сквозь три палубы подземных уровней станции.
