Из того, что эти доказательства не принуждают разум, хотели сделать вывод, что они имеют чисто субъективную ценность и что этот характер происходит именно от отсутствия в них объективности.
Но, напротив, если идея Бога вспыхивает в нас, то потому, что она живет в нас, составляет саму основу, субстанцию нашего разума; и если существование Бога не может, как истина второго порядка, быть выведено из чего-то другого, то потому, что всякая выведенная истина, всякое заключение имеет меньший охват и причастно абсолютной истине в меньшей степени, чем посылки, источник, из которого оно выводится.
Вера в Бога, не будучи ни фактом наблюдения, ни индукции, ни дедукции; это убеждение, имеющее своим предметом первоначальную истину и образующее фундаментальную идею разума, – все доказательства могут быть сведены к одному, уже найденному у Платона, а именно: существование и природа самого разума. Если все наши идеи и сама способность к идеям, разум, есть лишь причастность вечным идеям, то существование Бога, вместилища этих идеей, доказывается одним лишь существованием наших идей, существованием нашего разума.
«Именно потому, что существование Бога дано в самом неоспоримом из всех фактов – существовании нашего собственного разума, – оно излучалось повсюду: во всех душах, во всех святилищах, во всех школах. Как данность, непосредственно присутствующая в человеческом сознании, идея Бога особенно утверждалась мыслителями с глубоким религиозным развитием: Сократом и Платоном в античности, Паскалем и Фенелоном в расцвете нашей современной философии.
В наше время два немецких философа – Якоби и Баадер – настаивали не только на непосредственном характере веры в Бога, но и на способности постигать через интуицию Того, Кто одновременно является и источником, и главным объектом этой способности. Это заманчивая теория, которая, конечно, не нова, но едва намечена в других учениях и настолько увлекательна, что отражается даже в трудах критических метафизиков – естественных оппонентов верующих мыслителей.
Недавно у нас появилось доказательство, превосходящее все прочие своей простотой. Всеобщие и необходимые истины – те, что не являются общими законами, которые наш ум извлекает через абстракцию из частных явлений (по своей сути относительных и случайных и потому не могущих содержать ни всеобщего, ни необходимого), – не существуют сами по себе. В таком случае они были бы лишь чистыми абстракциями, висящими в пустоте и ни с чем не связанными. Истина, красота, благо – это атрибуты. Нет атрибутов без субъекта, а поскольку три названных атрибута суть абсолюты, их субстанцией может быть только Абсолютное Существо». Это восхитительно просто; однако было неопровержимо показано – не то что всеобщие истины происходят из опыта и анализа (это не доказано), а то, что слово «истина» в этой аргументации используется в двух разных значениях: сначала как необходимые отношения, а затем как знание этих отношений; что в первом случае оно вовсе не подразумевает идею познающего субъекта, а если подразумевает её во втором, то вывод от этого не становится менее ошибочным, поскольку две посылки связаны лишь двусмысленностью. Таким образом, следует признать – не то, как говорили, что вся эта теория основана на языковых ошибках, а то, что она покоится на подлинной путанице идей, что является логической ошибкой.
