Финиковая баня - страница 2

Мы остолбенело уставились на Миху, ожидая услышать его ахи, охи, крики, увидеть выпученные глаза, размахивание рук, нервное подпрыгивание и прочие проявления обожженного изнутри организма.

Но не тут-то было. Миха спокойно поставил пустой стакан и укусил пирожок, явно наслаждаясь нашим пристальным вниманием к своей персоне. Оставшийся кусочек он спокойно положил себе в рот и так же медленно, задумчиво разжевал, проглатывая маленькими фрагментами. После чего, в полной тишине, неторопливо оторвал небольшую полоску от узкого рулона серой кассовой плотной бумаги, изображающей салфетки, тщательно вытер губы, затем каждый по отдельности палец. Их обнюхал и, посматривая на потрясённых зрителей сквозь прищур хитрых глаз, как бы в никуда, сам себе, произнес:

– Терпеть не могу остывший бульон.

– Факир не пил, и фокус удался, – констатировал Манюня.

– А как это у тебя получилось? – с непосредственностью обманутого ловким заезжим фокусником ребенка, спросил Профессор.

– Это секрет. Мне этот фокус дедушка по наследству перед смертью показал, – важно ответил Миха.

– Надеюсь, что, слава Богу, он умер не от этого фокуса, – попытался пошутить я.

В ответ Миха смерил меня уничижающим взглядом и ничего не ответил.

– Я понял, – воскликнул Мурчик, взяв Михин пустой стакан в руку. – Смотрите, стакан тёплый, а остальные все горячие. Значит и бульон был тёплый.

– А как он мог его так быстро охладить? – уже с профессиональной точки зрения будущего дипломированного холодильщика задал правильный вопрос Профессор.

– Мишка, колись, – подтолкнул я локтем спонтанного трюкача. – Ты знаешь хватку Профессора. Задета профессиональная честь… Он не успокоится, пока из тебя не вынет всю душу вместе с твоими фокусами.

Угроза была не беспочвенна. Очень скромный, интеллигентный, выдержанный и уравновешенный мальчик Юра Любецкий излучал доброжелательность и внимание ко всему, что его окружало. А вот почему он, совсем ещё молодой человек, получил почётное звание «Профессор», история умалчивает, но при общении с ним понимаешь, что прозвали его так не зря. Сказать, что он всё и обо всём знает, было бы не верно, но тем не менее его знания были намного обширней школьной и институтской программ. Мы все учились, так сказать, плечом к плечу, и прекрасно понимали, кто чего стоит. Считалось абсолютно нормальным делить дисциплины на приоритетные и сопутствующие. И отношение к предметам, согласно такой нехитрой градации, было соответствующее. Другое дело, что преподаватели второстепенных предметов с этим были категорически не согласны – зачётки портили, не моргнув глазом, при помощи всех доступных как де-факто, так и де-юре способов. Для Профессора все предметы были одинаково важны. Он внимательно слушал и записывал лекции, а когда ему было что-то не понятно, то, переборов свою природную скромность и застенчивость, мог поднять руку, прервать лектора и задать вопрос, хотя всем остальным было абсолютно всё равно. Подобные вопросы, если когда и возникают у стандартных студентов, то в ночь перед экзаменом, и мучают ровно до тех пор, пока не прочитают задание в своём экзаменационном билете. После лекций Профессор обязательно общался с лектором, спрашивал, уточняя детали в конспекте. Готовясь к семинарам, он тщательно конспектировал классиков марксизма-ленинизма. Даже решал все домашние задачи по химии, которые никогда не проверяли на занятиях. Он был один из немногих, на кого можно было положиться чуть ли не ежедневно, если, конечно, сам ходишь в институт каждый день и, естественно, без выполненных домашних заданий. Профессор выручит – даст списать, а если успеет, то и объяснит. Он один из тех, кто умел быстро и ловко считать на логарифмической линейке, заменяя собой всю группу, мающуюся в ожидании результата по величине очередного критерия. Естественно, он был отличником. Он и не мог быть другим по определению, не мог учиться иначе. Или так, или никак. При своей любознательности он всегда старался дойти до сути, выяснить основу, найти аналогии и обязательно сделать резюмирующие выводы. Ну, что сказать, одним словом – Профессор. И главное, он всё всегда помнит. Что не спросишь – есть ответ.