Финиковая баня - страница 4

– Вот этот.

В ответ мрачный громила молча кивнул и лениво, шумно втянув ноздрями воздух, повернул голову в моем направлении и, не задерживаясь на мне взглядом, но при этом как бы запомнив меня и сфотографировав, отвернулся. Мне стало не по себе. Я бочком тихонько покинул аудиторию и в полном недоумении поплелся на лекцию.

«Только начались занятия, – думал я, – никто никого ещё не знает, ни у кого нет никаких конфликтов. Чем я мог насолить этому блондинчику, если он специально привёл этого головореза, чтобы указать на меня?»

А то, что он привёл его по мою душу, а точнее, по мои нервы, пот, кровь и слёзы, я нисколько, почему-то, не сомневался.

Перед лекцией в большой химической аудитории, забравшись на предпоследний ряд амфитеатра, я сверху внимательно посматривал на входящих студентов, стараясь не пропустить блондина и проследить, с кем он сидит, с кем дружит, надеясь найти общих знакомых и выяснить, в чём же заключается внимание к моей скромной персоне. И вот появился вечно улыбающийся блондин. Сразу же за ним, раздвигая мощными плечами спешащих студентов, шествовал его мрачный товарищ с тетрадкой в руке.

«Этого ещё не хватало, – подумал, я. – Они что же, решили меня и на лекции пастѝ, чтоб не сбежал?».

Я поставил перед собой портфель, пригнулся и принялся из-за него настороженно следить за этой парочкой.

Вошёл преподаватель и по какой-то старинной институтской традиции – «пока вы сами друг друга не знаете, мы с вами познакомимся» – приступил к перекличке. Поток двести человек. Пока он неторопливо вызывал студентов с обязательным вставанием и выявлением отсутствующих, я извелся в ожидании фамилии этого наглого блондина. Но мое удивление было неподдельным, когда преподаватель невнятно кого-то назвал и из-за стола, парты (как угодно можно назвать эту неподвижную намертво прибитую к полу крашенную чёрной краской конструкцию) медленно, ссутулившись и слегка покачиваясь, встал известный мне громила и поправил преподавателя, неверно поставившего ударение. Преподаватель извинился, прочитал правильно фамилию, а Шура – это был именно он, удовлетворенно кивнул и с шумом сел на место. Скамья под ним жалобно скрипнула и задрожала, вибрируя волнами ужаса, разлетевшимися по амфитеатру, как круги на воде. Через пару человек назвали мою фамилию, а потом сразу же блондинчика.

Фамилия его мне показалась очень знакомой.

– Ты не знаешь этого жизнерадостного? – спросил я своего соседа и назвал фамилию.

– Кого, Шумку? – переспросил он.

– Ну, пусть будет Шумка? Он из какой группы?

Голубоглазый блондин. 1976 год. С.Шумилов (Шумка)

Получив ответ, я задумался крепко и основательно. Чем же я его так заинтересовал? А, может, показалось? Но я же явственно услышал, как Шумка сказал: «Вот этот». А может, он сказал «Вот это» или «Вот оно», имея в виду место, где выдают методички? А я принял на свой счет. Может, и так. Но почему здоровяк на меня так посмотрел? Как посмотрел? Смотрел ли он вообще на меня? Он как-то проскользил сквозь меня апатичным взглядом и отвернулся. И не пришлый он на разборки корешок, а наш, студент.

Но неприятный осадок, затравленно мечущийся водоворотом, никак не хотел оседать на дно моего взволнованного нежного сосуда по имени душа.

И вдруг из какого-то глухого тупичка памяти всплыла тревожная тень смутного воспоминания. Неожиданно родилась версия, единственная и дикая. И ничего другого уже не приходило в голову.