Фол - страница 4

– Спасибо, дядь… Виктор Борисович. Я, может, лучше Станиславского почитаю, «Работа актёра над собой», Константина Сергеевича.

– Ну, как знаешь. Только не уходи никуда, меня дождись. Я тебе помогу.

В зале заседаний, действительно, заседающих было не так много.

Как обычно, прохаживались среди рядов, то там, то сям сидели парламентские парочки, половинки которых принадлежали зачастую к противоборствующим фракциям. И ничего – смеялись, полу – и обнимались. Настроение было весенне-летним.

Конечно, шла и работа. Кто-то кричал с места, кто-то рвался к микрофону.

Председательствующий привычно увещевал народных избранников:

– Ну, успокойтесь. Ну, я прошу вас. Я всем дам. Хотите по очереди, будете по очереди.

Вадим, увидев вошедшего Виктора Павловича, машет ему рукой.

– Где остальные? – спрашивает наш герой, подойдя. – Зачем тревогу били?!

– Кто ж знал, Витя! Комуняки помогли: у них, верно, тоже кворума не было. Отложили на вечернее заседание, а, может, и на завтра.

– А вы не спятили, ребята? «Коммуняки помогли»! Да они завтра соберутся, и всё, что им надо, проведут, никакие авралы не помогут. А ещё день будет потерян. Может, всё же сегодня что-то сделать.

– Витя, не гони волну. Неужели Славик дурнее нас с тобой? Сегодня мы неплохо засветились, а с коммуняками договоримся. Давай и ты вякни что-нибудь от микрофона. Пусть и тебя увидят. У Славика есть план…

– Пошли вы со своими планами! Я ведь на следующей неделе уезжаю, а там каникулы начнутся.

– Спокойно, товарищ. Тебя, кстати, и Галина спрашивала.

– Слушай, Вадя, может, я пойду? Дел до фига, а ведь завтра опять сюда.

– Пойдёшь, пойдешь. Скажешь пару слов коллегам, но обязательно про наш вопрос вплети. Ты это умеешь.

Вадим вознамерился идти.

– Дай хоть в сортир сбегаю.

– Так уж приспичило? Выскажись – и делай: по-маленькому, по-большому.

– Что хоть они обсуждают?

– Луйню какую-то про летнюю навигацию по Енисею.

– Эх, Вадя-Вадя! Не то это, что ты назвал, а огро-омные бабки.

– Вот и скажи про это, – Вадим пошёл прочь.

– Как же, бегу, – и Виктор Павлович плетётся на своё место.

Галина была видна издали: шапка, папаха её каштановых волос, благодаря телевизионным трансляциям, была известна всей России (основное написано в 1990-е годы, так что визуальные и все прочие ассоциации никак не связаны с идеей шаржей, карикатур и т. п., ибо, как давным-давно отметил М. Е. Салтыков-Щедрин, «карикатуры нет… кроме той, которую представляет сама действительность» /«Помпадуры и помпадурши»/ – С. Б.), хотя высказываться в эфире она не любила. Как всегда, одета была в строгий костюм – кроем немного отличавшийся от тех, что были у депутаток и сорок лет назад. Ткань, правда, полегче, по случаю летнего времени.

Сидела Галина не у ближнего прохода, так что, для сокращения пути, пришлось перелезать через колени двух депутатов.

Уже в своё удовольствие перелез и через колени Галины, опустился рядом.

– Привет.

Галина, не поворачивая головы, недвижно глядя на председательствовавшего и под его: «Я включу микрофон. Но нам надо определиться…»:

– Привет. Я, кажется, опять залетела.

Виктор Павлович, тоже упершийся взглядом в председательствующего и жадно желающий угадать направление его мысли, не помедлил: