Фритьоф Нансен. Шпицберген - страница 9

Таким образом морозы и выветривание стремятся выровнять, сгладить поверхность острова, а не увеличивать его неровности. Этим отчасти и объясняется то обстоятельство, что, за единственным исключением (долина Иймер), на всем острове не образовалось ни одной настоящей долины.

Высоко над морем мы нашли деревянный крест с могилы зверолова. «Мартин Ольсен из Вардё, родился 1876, скончался 17 мая 1911», – гласила надпись.

Значит – только в прошлом году, а крест уже очутился на середине плато; очевидно, его ветром занесло сюда снизу, с могилы, находящейся где-нибудь на берегу.

Это говорило еще об одной силе, играющей тоже значительную роль в образовании поверхности этого оголенного острова, а именно о ветрах. Здесь и в самом деле бывают сильные ветры, особенно осенью и зимой, когда они переходят в свирепые штормы, уносящие с собой все движимые предметы. Конечно, на сырой или мерзлой почве не скапливаются ни пыль, ни гравий, которые бы ветер мог сметать; зато он сметает снег со всех гребней и склонов и оголяет их. Снег здесь слишком мало защищен от ветра, чтобы образовывать глубокие сугробы на этих округленных поверхностях.

Вот чем, по всей вероятности, объясняется, что на острове нет ледников и даже сколько-нибудь значительных снежных сугробов, хотя относительно высокая норма осадков и низкая годовая температура создают для этого благоприятные условия.

По той же причине здесь нет и цирков[31], или, как их называют в Скандинавии, ботнеров. Хотя снег и может скапливаться в небольших углублениях или впадинах, похожих на зачатки ботнеров, но дальше этого дело не идет. Впадины или ямы эти не могут расти в глубину, так как слишком рыхлые, измельченные поверхностные слои обваливаются с боков.

Мы поднялись по «шоссе» к дворцу Лернера.

Что за странная затея – проложить такую дорогу среди этой пустыни! Шоссе никуда не приводило, обрываясь внезапно на скалистой стене, куда мы пытались вскарабкаться накануне вечером. Оно символизировало все предприятие этого человека.

Журналист Теодор Лернер, по-видимому, возымел желание стать крупным земельным собственником. Впервые он явился сюда в 1898 году и огородил столбами и камнями, окрашенными в германские цвета, небольшой участок земли здесь, наверху, на краю обрыва. Участок сам по себе не представлял никакой ценности, но господствовал над обоими подступами к острову – бухтами Южной и Моржовой. Лернер установил здесь щит с надписью: «Частные владения германских подданных Теод. Лернера и Гуго Рюдигера. 13 июня 1898».

Река Моржовая и домик Лернера

В июне следующего года Лернер опять приехал сюда и завладел большей частью острова, в том числе всеми сколько-нибудь удобными бухтами и всеми местами с наиболее доступными угольными залежами. То, что он захватил при этом участки с домами норвежских звероловов-зимовщиков, ими построенными и, стало быть, составлявшими их частную собственность, – видимо, не имело для него никакого значения. Все это сделалось «германской частной собственностью», было взято во владение им, «германским подданным Теодором Лернером из Линца на Рейне».

Интересна цель, которой он мотивировал свою заявку: «эксплуатация острова путем развития здесь горной промышленности, рыбной ловли и охоты на морского зверя – главным образом для добычи ворвани».

«Эта известная германскому государственному канцлеру промысловая заявка, а равным образом все права на землю и воды, в особенности на гавани, состоят под охраной германского государства».