Фритьоф Нансен. Шпицберген - страница 7

– Отдать якорь!

Медвежий остров. Вид с северо-востока. Южная часть. Гора Мисери и часть северной равнины

Южная оконечность Медвежьего острова с запада. Рис. по фото Ю. Г. Андерсона[27]

Западный берег Южной бухты

Якорь с лязгом упал на дно, и «Веслемё», словно выкрашенная в белый цвет ореховая скорлупа, остановилась между высокими голыми стенами серых скал, окаймляющих с трех сторон бухту, открытую на юг, к морю.

Ни единого зеленого пятна, ни намека на улыбку под этим навесом тумана. Волны, докатывающиеся сюда из открытого моря, разбивались об узкий пляж у подошв скалистых стен и с шумом, кипя белой пеной, вливались в черные дыры пещер.

В одном месте низвергался с высокого обрыва ручей, превращаясь в водяную пыль, еще не достигнув моря.

Какая пустынная, заброшенная, туманная страна! Словно развалины умершего мира.

Выветрелые стены, все в трещинах, ребрах и уступах, изувеченные прибоем, совершенно отвесно поднимаются из бурных волн на высоту нескольких сот метров до уровня прежней поверхности острова, разъеденного морем. Впереди вытянулся длинный узкий остров Чаек с такими же высокими отвесными стенами и тоже с остатками плоской равнины наверху – руинами древней страны, которую море и время еще не совсем уничтожили.

Жизнь здесь представлена тысячами птиц, гнездящихся на всех уступах и во всех щелях скалистых стен. Шумливые кайры в белых манишках и черных фраках, сидящие на хвостах, напоминали бутылки, уставленные рядами на донышки. Серые буревестники безмолвствовали. На самом верху важно и невозмутимо расселись крупные чайки-бургомистры.

Стаи птиц вились над гребнями скал черными тучами, беспрерывно то вылетали из гнезд, то влетали туда. Резкие крики чистиков спорили с грохотом прибоя у подножья скал.

Но и эта заброшенная страна знавала лучшие времена. Много миллионов лет тому назад здесь, под животворящим солнцем жаркого климата, росли могучие леса неведомых древесных пород, водившихся в те далекие времена. Мы находим их остатки в виде каменноугольных пластов в недрах гор и разрабатываем эти залежи, добываем из них уголь[28], чтобы использовать эти запасы тепла взамен того, которого солнце не хочет больше отпускать нам на Севере.

Нам нужно было запастись водой для нашего мотора, имевшего приятное свойство поглощать почти столько же воды, сколько керосину.

Итак, шлюпку на воду и скорее на берег – взглянуть, что это за место, а затем дальше в путь! Ничто здесь не располагало к дальнейшему пребыванию.

Мы пристали к берегу под хижиной, но нигде не виднелось ни тропинки, которая бы вела наверх по крутому горному обрыву. Мы осилили было часть подъема, но затем стало слишком круто, а камни сидели в рыхлой почве так непрочно, что беспрестанно осыпались у нас под ногами.

В другом месте с высоты вырубленной по обрыву лестницы свешивался двойной конец стального троса – очевидно, остаток небесной лестницы немца. Пожалуй, можно было и нам вскарабкаться по ней наверх, но к чему? Ведь доставить вниз таким же путем воду было невозможно.

Мы снова сели в лодку и стали грести под скалистыми стенами, с дырами и пещерами у подножий и с кайрами на всех уступах. Но от ручья, низвергавшегося вниз, тоже оказалось мало проку – воды не набралось даже с ведро.

Поэтому мы вернулись на судно и завели мотор, собираясь плыть дальше. В это время с моря плотной стеной стал надвигаться туман. Мы не ушли дальше устья бухты и успели застрелить лишь несколько кайр, кружившихся над нами, как туман уже настолько сгустился вокруг нас, что мы даже перестали различать берега по обеим сторонам горла фьорда. Пришлось вернуться на ночь обратно в бухту и бросить якорь.