Фритьоф Нансен. Шпицберген - страница 5

Русские, между прочим, отличаются выгодным для нас вкусом: они любят малосольную рыбу и ничего не имеют против, если последняя, выражаясь мягко, окажется «с душком». Поэтому им можно сбывать всю ту рыбу, которая не по вкусу другим.

Засол в большинстве случаев происходит таким образом, что само судно служит чаном. Рыба сбрасывается прямо в трюм и слегка пересыпается солью: когда трюм полон, судно отплывает к русским рынкам.

Торговые сношения нашего Севера с Россией отличаются еще такой характерной особенностью: согласно мудрым русским распоряжениям, людям, не состоящим в русском подданстве, воспрещено торговать рыбой на севере России; поэтому норвежские шхуны не могут ввозить туда рыбу сами.

И вот русские приходят в Норвегию на своих судах – главным образом в Вардё или Хаммерфест; сами закупают там рыбу и везут ее домой тоже на собственных судах. Так устраняется конкуренция, которая могла бы помешать тому, чтобы цены в Норвегии устанавливались низкие, а в России – высокие.

Хаммерфест является по преимуществу рыбацким городом, и если подходить к нему в летний день при береговом ветре, то можно еще на большом расстоянии, в открытом море, узнать по запаху, где именно находится город. Нельзя сказать, чтобы этот самый северный в мире город отличался приятным запахом, хотя и сам он, и его гавань хорошо проветриваются дыханием Ледовитого океана.

Оба дня, что мы провели здесь, стояла суровая и холодная погода, мало способствовавшая хорошему настроению. Быть может, кроме погоды давала себя знать и предстоящая разлука с Лив, которая должна была сойти здесь, чтобы отплыть обратно на юг, навстречу солнцу и лету.

8 июля вечером мы покидали последнюю норвежскую гавань. Лив провожала нас. Когда мы обогнули последний мыс, она сошла с яхты.

Направляя «Веслемё» в открытое море, я долго следил взглядом за высокой фигурой, которая махала нам рукой, стоя во весь рост в маленькой лодке… Это было единственное живое пятно в холодно-влажном мире тумана, и оно становилось все меньше и меньше…

Хаммерфест остался позади; большая русская трехмачтовая шхуна как раз входила в гавань, чтобы закупить рыбу.

Впереди были море и страна льдов. Пасмурная погода немного прояснилась, но туман еще висел над горами побережья. Морская поверхность казалась слегка выгнутой под навесом тумана. Дул легкий бриз с северо-востока.

Мы поставили паруса и взяли курс прямо на Медвежий остров.

Вахта сменялась вахтой, горизонт – горизонтом, а мы все шли вперед, по однообразной поверхности моря, шли всю ночь, весь следующий день и еще ночь – все тем же курсом, под парусами и под однообразное пыхтенье мотора. На таком далеком расстоянии от берегов встречаются лишь полярные буревестники, которые и остались здесь нашими верными молчаливыми спутниками… эти вечные серые летучие загадки!

Не одну вахту простоял я за рулем, следя в раздумье за полетом этой птицы, когда она, не шевельнув крылом, молчаливо носится над зыбью моря, то подымаясь над гребнями волн, то опускаясь вместе с ними и вновь подымаясь над следующим гребнем, всегда одинаково далекая, одинаково безучастная, словно неодушевленная. В этом полете – проблема, которой мы еще не разрешили: для буревестника как будто не существует закона тяготения.